ЧИСТИЛИЩЕ. ПЕСНЬ СЕДЬМАЯ
Долина земных властителей
1 И трижды, и четырежды успело
Приветствие возникнуть на устах,
Пока не молвил, отступив, Сорделло:
4 "Вы кто?" - "Когда на этих высотах
Достойные спастись еще не жили,
Октавиан похоронил мой прах.
7 Без правой веры был и я, Вергилий,
И лишь за то утратил вечный свет".
Так на вопрос слова вождя гласили.
10 Как тот, кто сам не знает - явь иль бред
То дивное, что перед ним предстало,
И, сомневаясь, говорит: "Есть... Нет..." -
13 Таков был этот; изумясь сначала,
Он взор потупил и ступил вперед
Обнять его, как низшему пристало.
16 "О свет латинян, - молвил он, - о тот,
Кто нашу речь вознес до полной власти,
Кто город мой почтил из рода в род,
19 Награда мне иль милость в этом счастье?
И если просьбы мне разрешены,
Скажи: ты был в Аду? в которой части?"
22 "Сквозь все круги отверженной страны, -
Ответил вождь мой, - я сюда явился;
От неба силы были мне даны.
25 Не делом, а неделаньем лишился
Я Солнца, к чьим лучам стремишься ты;
Его я поздно ведать научился.
28 Есть край внизу, где скорбь - от темноты,
А не от мук, и в сумраках бездонных
Не возгласы, а вздохи разлиты.
31 Там я, - среди младенцев, уязвленных
Зубами смерти в свете их зари,
Но от людской вины не отрешенных;
34 Там я, - средь тех, кто не облекся в три
Святые добродетели и строго
Блюл остальные, их нося внутри.
37 Но как дойти скорее до порога
Чистилища? Не можешь ли ты нам
Дать указанье, где лежит дорога?"
40 И он: "Скитаться здесь по всем местам,
Вверх и вокруг, я не стеснен нимало.
Насколько в силах, буду спутник вам.
43 Но видишь - время позднее настало,
А ночью вверх уже нельзя идти;
Пора наметить место для привала.
46 Здесь души есть направо по пути,
Которые тебе утешат очи,
И я готов тебя туда свести".
49 "Как так? - ответ был. - Если кто средь ночи
Пойдет наверх, ему не даст другой?
Иль просто самому не станет мочи?"
52 Сорделло по земле черкнул рукой,
Сказав: "Ты видишь? Стоит солнцу скрыться,
И ты замрешь пред этою чертой;
55 Причем тебе не даст наверх стремиться
Не что другое, как ночная тень;
Во тьме бессильем воля истребится.
58 Но книзу, со ступени на ступень,
И вкруг горы идти легко повсюду,
Пока укрыт за горизонтом день".
61 Мой вождь внимал его словам, как чуду,
И отвечал: "Веди же нас туда,
Где ты сказал, что я утешен буду".
64 Мы двинулись в дорогу, и тогда
В горе открылась выемка, такая,
Как здесь в горах бывает иногда.
67 "Войдем туда, - сказала тень благая, -
Где горный склон как бы раскрыл врата,
И там пробудем, утра ожидая".
70 Тропинка, не ровна и не крута,
Виясь, на край долины приводила,
Где меньше половины высота.
73 Сребро и злато, червлень и белила,
Отколотый недавно изумруд,
Лазурь и дуб-светляк превосходило
76 Сияние произраставших тут
Трав и цветов и верх над ними брало,
Как большие над меньшими берут.
79 Природа здесь не только расцвечала,
Но как бы некий непостижный сплав
Из сотен ароматов создавала.
82 "Salve, Regina," - меж цветов и трав
Толпа теней, внизу сидевших, пела,
Незримое убежище избрав.
85 "Покуда солнце все еще не село, -
Наш мантуанский спутник нам сказал, -
Здесь обождать мы с вами можем смело.
88 Вы разглядите, став на этот вал,
Отчетливей их лица и движенья,
Чем если бы их сонм вас окружал.
91 Сидящий выше, с видом сокрушенья
О том, что он призваньем пренебрег,
И губ не раскрывающий для пенья, -
94 Был кесарем Рудольфом, и он мог
Помочь Италии воскреснуть вскоре,
А ныне этот час опять далек.
97 Тот, кто его ободрить хочет в горе,
Царил в земле, где воды вдоль дубрав
Молдава в Лабу льет, а Лаба в море.
100 То Оттокар; он из пелен не встав,
Был доблестней, чем бороду наживший
Его сынок, беспутный Венцеслав.
103 И тот курносый, в разговор вступивший
С таким вот благодушным добряком,
Пал, как беглец, честь лилий омрачивший.
106 И как он в грудь колотит кулаком!
А этот, щеку на руке лелея,
Как на постели, вздохи шлет тайком.
109 Отец и тесть французского злодея,
Они о мерзости его скорбят,
И боль язвит их, в сердце пламенея.
112 А этот кряжистый, поющий в лад
С тем носачом, смотрящим величаво,
Был опоясан, всем, что люди чтят.
115 И если бы в руках была держава
У юноши, сидящего за ним,
Из чаши в чашу перешла бы слава,
118 Которой не хватило остальным:
Хоть воцарились Яков с Федериком,
Все то, что лучше, не досталось им.
121 Не часто доблесть, данная владыкам,
Восходит в ветви; тот ее дарит,
Кто может все в могуществе великом.
124 Носач изведал так - же этот стыд,
Как с ним поющий Педро знаменитый:
Прованс и Пулья стонут от обид.
127 Он выше был, чем отпрыск, им отвитый,
Как и Костанца мужем пославней,
Чем были Беатриче с Маргеритой.
130 А вот смиреннейший из королей,
Английский Генрих, севший одиноко;
Счастливее был рост его ветвей.
133 Там, ниже всех, где дол лежит глубоко,
Маркиз Гульельмо подымает взгляд;
Алессандрия за него жестоко
136 Казнила Канавез и Монферрат".
Примечания
6. Октавиан - император Август (см. прим. Ч., III, 25-27).
25. Не делом, а неделаньем лишился... - Вергилий лишен лицезрения бога
(Солнца) не потому, что грешил, а потому, что не знал христианской веры.
27. Его я поздно ведать научился - уже после смерти, когда Христос
сошел в Ад (А., IV, 52-54).
28. Есть край внизу - Лимб (А., IV, 25-151).
34-36. Три святые добродетели - так называемые "богословские" - вера,
надежда и любовь. Остальные - это четыре "основные" или "естественные" (см.
прим. Ч., I, 23-27).
72. Где меньше половины высота - меньше половины самого высокого края
стены, окаймляющей долину.
82. "Salve, Regina" (лат.) - "Славься, царица", церковный гимн.
83. Толпа теней, сидящих в уединенной долине, - души земных
властителей, которые были поглощены мирскими делами.
91-95. Рудольф Габсбургский - император так называемой "Священной
Римской империи" (с 1273 по 1291 г.). Он "пренебрег своим призваньем", то
есть не пошел в Италию, чтобы подчинить ее своей власти.
96. А ныне этот час опять далек - потому что итальянский поход
германского императора Генриха VII в 1310-1313 гг. кончится неудачей.
97-102. Рудольфа утешает его заклятый враг, чешский король
Пржемысл-Оттокан II, павший в битве с ним в 1278 г.
103-111. Курносый - французский король Филипп III Смелый, потерпел
поражение в войне против Педро III Арагонского и умер в 1285 г., во время
отступления, "омрачив честь лилий" своего герба. Его собеседник, только по
виду благодушный добряк, - Генрих Толстый, король наваррский (умер в 1274
г.), выдавший свою дочь за сына Филиппа Смелого, Филиппа IV Красивого
(царствовал в 12851314 гг.). Отец и тесть скорбят о "мерзости" Филиппа IV,
"французского злодея", которого Данте клеймит не раз.
112-114. Еще два врага "поют в лад": кряжистый, Педро III Арагонский, и
носач. Карл I Анжуйский.
Карл, граф Анжуйский (ок. 1226-1285), брат Людовика IX Французского,
был призван папами для борьбы против Манфреда (см. прим. Ч., III, 112-113) и
в 1268 г. овладел Неаполем и Сицилией. В 1282 г. в Палермо вспыхнуло
восстание против французов ("Сицилийская вечерня"), и королем Сицилии был
избран Педро III Арагонский (умер в 1285 г.). За Карлом осталось
Неаполитанское королевство.
116. Юноша - старший сын Педро III, Альфонсо III (умер в 1291 г.).
119-120. Яков II Арагонский (умер в 1327 г.) и Федериго (Федерик) II
Сицилийский (умер в 1337 г.) - второй и третий сыновья Педро. "Все то, что
лучше", то есть отцовскую доблесть, они не унаследовали.
124-126. Носач, Карл I Анжуйский, тоже несчастен в своем потомстве:
Прованс (Ч., XX, 61 и прим.) и Пулья (Неаполитанское королевство) стонут под
властью его сына Карла II.
127-129. Карл I настолько же превосходит своего сына. Карла II,
насколько Костанца, вдова Педро III (см. прим. Ч., III, 115-116), имеет
больше оснований гордиться своим мужем, чем первая и вторая жены Карла I,
Беатриче и Маргерита.
130-132. Генрих Ш Английский (умер в 1272 г.) - отец Эдуарда I.
133-136. Гульельмо Спадалунга, маркиз Монферратский и Канавезский. -
Восставшие против него жители города Алессандрии взяли его в плен и посадили
в железную клетку, где он и умер (1292 г.). Неудачная война его сына против
Алессандрии еще долго разоряла страну.
Главная страница
|
Далее
Нет комментариев.
Оставить комментарий:
|
