3
РИТМ, МЕТРИКА, РИФМА
Стих частушек
Специфику частушечного стиха составляют особенности ее строфики, рифмы,
ритма и метрики. На рассмотрении этих вопросов мы и остановимся.
Как никакие другие жанры русского стихотворно-песенного фольклора
частушки имеют совершенно устойчивую строфу. Ею является четырехстрочник,
напоминающий собой литературный куплет.
Как известно, традиционные народные песни не имели устойчивых строф.
А если и можно говорить о какой-то их строфичности, то надо иметь в
виду, что эта строфичность создается на совершенно иных принципах. «Так,
например, строфике народных традиционных песен совершенно чужд широко
распространенный литературный куплет, который, как правило, имеет перекрестную
рифму:
Нелюдимо наше море,
День и ночь шумит оно,
В роковом его просторе
Много бед погребено.
(Н. М. Языков)
Как видно из этого примера, наиболее распространенная литературная
строфа состоит из четырех строк разного содержания. В отличие от этого
народная песенная строфа имеет в своей основе совсем иные структурные
принципы: песни могут иметь различные типы строф, но все они объединяются
одним общим признаком, который состоит в том, что внутри строфы имеется
повторение тех или других строк» [1].
Частушки же в подавляющем своем большинстве, как и литературные куплеты,
состоят именно «из четырех строк различного содержания». По нашему глубокому
убеждению, такая строфа в частушке возникла и развилась в известной
мере под влиянием литературной поэзии.
Исследование вопроса о происхождении частушки убеждает в том, что
этот жанр возник в русском фольклоре примерно с середины XIX в. В пореформенные
десятилетия частушка получила свое окончательное жанровое оформление.
Возникновение жанра частушки было подготовлено теми процессами, которые
совершались в народном песенном творчестве на протяжении целого столетия
начиная с середины XVIII в. и особенно — во второй половине XIX в. Эти
процессы следующие: а) трансформация традиционной песни; б) проникновение
в фольклор песен литературного происхождения и в) возникновение под
их влиянием новых народных песен.
Все это привело к тому, что небольшая песенка (в 4, 6, 8, 10 и 12
строк) нового жизненного содержания, сочетающая в себе элементы фольклорной
и литературной поэтики в русском песенном фольклоре второй половины
XIX в. стала совершенно закономерным явлением.
В 60—80-е годы XIX в. примерно одинаково продуктивными были песенки
в 4, а также в 6, 8, 10 и 12 строк. Затем, к концу XIX в. побеждает
и в начале XX в. становится преобладающей именно четырехстрочная песенка.
Известны многочисленные случаи, когда из многострочных частушек 60-х
и 80-х годов (в 6, 8, 10 и более строк) в конце XIX — начале XX в. брались
отдельные строчки и на их основе создавались четырехстрочные частушки.
Приведем лишь некоторые примеры.
В «Русских народных песнях» П. В. Шейна (1870), в разделе «Хороводные-разводные»,
напечатана такая 10-строчная частушка:
Уж на что ж это за месяц:
Ночью светит, а днем нет?
И на что это за милый,
Вечер любит, другой нет!
Походочка его у сердечка моего,
Поговорка его у ретивова мово;
Мил на ножку ступает,
Ума-разума пытает,
Мил за ручку крепко жмет,
Поцелуя себе ждет.
Первые четыре строки приведенной песенки затем будут бытовать в качестве
самостоятельной частушки.
Уж и што такой за месяц:
Колды светит, колды нет;
Уж и што такой за милой:
Колды любит, колды нет [2].
Пятая и шестая строчки этой песенки вошли в шести- и четырехстрочные
частушки, записанные в начале XX в.:
Я скроила, шить не буду,
Положу в коробочку;
Я вовеки не забуду
Милова походочку.
Что походочка ево
У сердечка моево [3].
Сердце ноет, грудь болит,
Люблю, что милый говорит,
Поговорочка его
Лежит у сердца моего [4].
В «Великоруссе» П. В. Шейна опубликована такая десятистрочная частушка,
очевидно, записанная в 70-е годы XIX в.
Без меня меня женили,
Я на мельнице был,
Приезжаю я домой,
Поздравляют со женой.
— Ни коснуть ли мне головой,
Да не тряхнуть ли бородой
Для хозяйки молодой? —
Я головушкой коснулся
И кудерышкам тряхнулся —
И сам себе улыбнулся [5].
Первые строки приведенной песенки в начале XX в. бытуют в качестве
самостоятельной частушки.
Без меня меня женили,
Я на мельнице был.
Приезжаю я домой —
Меня подчуют женой [6].
Известны также случаи, когда в четырехстрочные частушки трансформировались
частушки восьми- и шестистрочные. Причем нередки случаи, когда восьмистрочная
частушка вначале трансформировалась в шести-, а затем — в четырехстрочную
частушку [7].
Разумеется, далеко не все многострочные частушки трансформировались
в четырехстрочные. Многие из них со временем просто забылись. Некоторые
же многострочные частушки продолжали бытовать. В отдельных случаях многострочные
частушки возникали и в конце XIX — начале XX в. Более живучей и продуктивной
из многострочных оказывалась шестистрочная частушка. Так, в сборнике
Е. Н. Елеонской, содержащем записи начала XX в. и насчитывающем 6020
частушек, мы находим 95 частушек шестистрочных, 45 — восьмистрочных
и 30 частушек, насчитывающих 10 и более строк. В сборнике В. И. Симакова,
относящемся к тому же времени, опубликовано 3341 частушка. В том числе:
60 — шестистрочных и 12 в 8 и более строк. Относительная древность многострочных
частушек (6, 8, 10 и более строк) этих сборников подтверждается и тем,
что многие из них являются «мужскими». Установлено, что поначалу частушки
были продуктом именно мужского творчества. Затем постепенно они становятся
преимущественно женским жанром.
В советское время практически прекращается создание многострочных
частушек. Так, например, в сборнике З. И. Власовой и А. А. Горелова
«Частушки в записях советского времени» (1965) из 8230 опубликованных
частушек только 15 многострочных. Причем все они возникли, очевидно,
в досоветское время. Многие из них — мужские.
Особую форму составляют двухстрочные частушки. По распространенности
они занимают второе место после четырехстрочных частушек.
В зависимости от содержания, ритмико-интонационной структуры и характера
исполнения (напева) двухстрочные частушки имеют несколько разновидностей.
В сборнике Е. Н. Елеонской, например, публикуются двухстрочные частушки,
которые по своему содержанию, образности и ритмике напоминают четырехстрочные
частушки.
Из колодца вода льется
На меня милой смеется.
(Елеонская, № 352)
Чай пила, баранки ела,
Позабыла, с кем сидела.
(Елеонская, № 363)
Срубил сосны, срубил ели,
Начинаются кадрели.
(Елеонская, № 384)
Наиболее распространенным типом двухстрочных частушек являются так
называемые «страдания» (от слова «страдать» — любить). Приведем примеры
«страданий»:
Ой, батюшка, наказанье,
Болит сердце от страданья.
(Елеонская, № 3980)
Мне на зорьке было слышно:
Мил страдает, я не вышла.
(Елеонская, Л» 3959).
От страданья от лихого
Нет лекарства никакого.
(Елеонская, № 3941)
Судя по наблюдениям собирателей, «страдания» стали заметным явлением
песенного фольклора в некоторых центральных губерниях России лишь в
самом конце XIX в. Первую специальную публикацию «страданий», записанных
в Тульской губернии, осуществил в 1906 г. Д. Зеленин
[8]. В сборнике Е. Елеонской (1914) публикуется довольно большое
количество «страданий», записанных в Воронежской, Курской, Саратовской,
Тульской, Орловской, Тамбовской, Рязанской, Самарской, Астраханской
и Калужской губерниях. В небольшом количестве «страдания» были записаны
и в советское время.
Основное настроение «страданий» — минорное. В отличие от четырехстрочных
частушек, которые исполняются полуговорком, в характерной звонкой манере
(высоком регистре), «страдания» исполняются напевно, в песенном стиле.
«К типу «страданий», — пишет И. В. Зырянов, — по форме примыкают частушечные
двустишия самого разнообразного содержания, с той же парной рифмовкой,
бытующие как самостоятельно, так и в составе более полных строф. Тут
и приговорки, или присловья, выкрикиваемые за веселым столом, это и
пословицы песенного происхождения, это и нескладухи-перевертыши» [9].
Однако следует еще раз подчеркнуть, что основной, определяющей композиционной
формой частушки является четырехстрочная строфа. Чем это объясняется?
Почему именно четырехстрочник стал доминирующей, а в отдельных случаях
даже единственной строфической формой частушек?
Закреплению такой строфы, безусловно, способствовала специфическая
песенная форма ее исполнения — определенный музыкальный шаблон, под
которым она и исполняется. «Этот музыкальный шаблон,— отмечал П. М.
Соболев, — и обусловливает собою то, что подавляющее большинство частушек
— четырехстрочные песенки» [10].
Отчасти это верно. Мы действительно имеем дело с музыкальным шаблоном.
В песенном исполнении четырехстрочной частушки повторяются две аналогичные
музыкальные фразы. Но ведь музыкальный шаблон отмечается в исполнении
частушек и с иным количеством строк: в двухстрочных — одна музыкальная
фраза, в шестистрочных — три музыкальные фразы и т. д. Почему все же
именно четырехсгрочная строфа стала доминирующей и определяющей в частушке?
Думается, одним музыкальным шаблоном это полностью объяснить нельзя.
На наш взгляд, народными песенными традициями, музыкальным шаблоном
объясняется не столько возникновение, сколько закрепление и дальнейшее
развитие четырехстрочной частушечной строфы. Что же касается ее возникновения,
то тут немалую роль выполнила литературная поэзия.
Как известно, песни литературного происхождения стали бытовать в народе
уже в XVIII в. Особенно же широкое распространение в народной среде
они получили в пореформенное время, в конце XIX — начале XX в., вытесняя
традиционные народные песни. Подавляющее большинство этих литературных
песен состояло из четырехстрочных куплетов. Они-то и послужили образцом
— строфическим шаблоном для всех новых песен этого времени (солдатских,
рабочих и др.), а также для нового песенного жанра, каким была частушка.
В образовании жанра частушки проявились, органично слились две стихии:
фольклорная (образность, поэтический стиль и т. д.) и литературная (устойчивая
четырехстрочная строфика).
Необычайная продуктивность именно четырехстрочной песенки объясняется
тем, что она оказалась удачно найденной гибкой формой отражения самого
различного жизненного содержания. Четырехстрочная частушка осознается
как нечто цельное, совершенно законченное по своему содержанию и художественной
форме.
В этом отношении четырехстрочной частушке уступали песенки как с меньшим,
так и с большим количеством строк. «Двустишие, при прочих равных, —
писал Д. К. Зеленин, — производит все же впечатление чего-то неполного,
недоделанного» [11]. И наоборот, в
шестистишиях, добавим от себя, нередко ощущалась растянутость, наличие
необязательных, а иногда и просто ненужных, лишних строк. Вот примеры
таких шестистрочных частушек:
Что ты. мамка, делаешь,
Не за любого отдаешь?
Нелюбой навяжется —
Долог век покажется;
Любой, милой навяжется —
Короче век покажется.
(Елеонская, № 283).
Мне мамаша не велела
С чернобровым знаться,
А я с черными бровями
Не могу расстаться.
Черны брови по природе,
Голубые глаза в моде.
(Елеонская, № 1116)
Первые четыре строки каждой из приведенных шестистрочных частушек
имеют вполне законченный вид и напоминают собой самостоятельные четырехстрочные
частушки. Что же касается их последующих (пятой и шестой) строк, то
они начинают новые темы, выражают новый поворот мысли, что является
ненужным, лишним.
Мы рассмотрели строфику частушек. Непосредственно со строфикой частушек
связаны их рифмы. В. М. Жирмунский отмечал: «С метрической точки зрения,
как было сказано, рифма является, с одной стороны, составной частью
стиха, совпадая с его окончанием («клаузулой»); с другой стороны она
служит объединению строфы, как прием метрической композиции»
[12]. Сказанное в полной мере относится и к частушке.
Традиционные лирические песни, как правило, не знали рифмы. А если
она в них иногда и встречалась, то в отличие от рифм новых песен и частушек
не выполняла каких-либо определенных ритмико-композкционных функций,
была не преднамеренной, а случайной, стихийно возникшей на основе синтаксического
параллелизма строк. Это заметил уже А. X. Востоков. Говоря о наличии
преднамеренных рифм в новейших песнях, он подчеркнул: «Напротив того
старинным песнетворцам русским рифмы были незнакомы, ибо ежели у них
и попадаются иногда созвучные слова, в конце ли, в середине ли или в
начале стиха, то оные не с намерением приисканы, а случайно и непринужденно,
так сказать, слились с языка их, — и конечно игривостью своею украшают
стих, но все еще не могут названы быть рифмою, в том смысле, в каком
мы ныне принимаем сие слово» [13].
В отличие от традиционных лирических песен рифма в частушках — преднамеренная,
художественно осознанная, выполняет важные ритмико-композиционные функции.
Как же возникла рифма в частушке? Каковы ее поэтические истоки? В
научной литературе высказаны различные мнения. Одни считают, что рифма
в частушке возникла под влиянием литературной поэзии: так, например,
М. Н. Сперанский о частушке писал: «Это изделие XIX века, даже его второй
половины, несомненно, получившее рифму из нашей литературной формы стиха»
[14]. Этой же точки зрения придерживается и современный исследователь
русского стиха [15]. Другие, напротив,
утверждают, что литературная поэзия не оказала никакого влияния на формирование
частушечной рифмы и что будто бы последняя целиком выросла на народно-песенных
истоках [16].
И та, и другая точки зрения, на наш взгляд, являются односторонними,
крайними. Изучение материала показывает, что частушечная рифма несомненно
продолжает народные песенные и пословичные традиции
[17]. Но на ее формирование и развитие значительное влияние оказала
и литературная поэзия.
Рифмы частушек довольно разнообразны, среди них много точных, полновесных.
Рифмоваться могут все части речи, однако преимущественно слова, относящиеся
к одной части речи. Вот примеры рифмующихся глаголов в частушках из
сборника Елеонской: лежать — уважать (№ 13), боронила — уронила (№ 77),
упала — попала (№ 269). Из сборника Симакова: провожу — положу (№ 17),
прошел — пошел (№ 73), вьются — смеются (№ 281). Иногда вся частушка
целиком строится на глагольных рифмах, например:
Меня матушка ласкала.
На гулянье не пускала;
Доченька, сбалуешься,
С забавой нацелуешься.
(Симаков, № 135)
Как по улице я шла,
Прокламацию нашла.
Не пилось, не елося,
Прочитать хотелося.
(Елеонская, № 328)
Очень часто в частушках рифмуются существительные (как и в народных
песнях) с суффиксальными окончаниями. Нередко вся частушка строится
на рифмовке суффиксальных существительных. Например:
Дроля, дроля, дролечка,
У дроли сера троечка,
Кабы синий пиджачок,
Дроля хороший мужичок.
(Елеонская, № 26)
На тарелочке две вилочки,
Кусочек пирожка;
Пойду, выйду на крылечушко —
Попотчую дружка.
(Елеонская, № 195)
Но в частушках нередко рифмуются (как и в литературной поэзии) и существительные,
не имеющие суффиксов. Примеры из сборника Елеонской: человек — век (№
32), венец — конец (№ 180), борона — сторона (№ 254). Из сборника Симакова:
мех — смех (№ 8), каток — платок (№ 377), туман-обман (№ 460). Встречаются
случаи, когда вся частушка строится на таких существительных, например:
Я сидела на диване,
Вышивала платок Ване —
Петухами, курами,
Всякими фигурами.
(Елеонская, № 123)
Довольно часто в частушках рифмуются и прилагательные. Вот, например,
частушка, целиком построенная на рифмах-прилагательных:
Казачихи бедные,
У них колечки медные,
Брошки оловянные,
Хозява окаянные.
(Елеонская, № 326)
В частушках также можно встретить и рифмующиеся слова других частей
речи (местоимений, наречий и др.).
Выше мы приводили примеры рифм, образующихся словами какой-нибудь
одной части речи (глаголы, существительные или прилагательные). В этом
обнаруживается фольклорная традиция. Однако в частушке, как и в литературной
поэзии, могут рифмоваться и слова, относящиеся к различным частям речи.
Приведем примеры, в которых рифмуются существительные и глаголы: «мил
— полюбил» (Е. 68), «пироги — побереги» (Е. 493), «Васина — скрасила»
(С. 40), «грудь — вздохнуть» (С. 158), «блюду — не буду» (С. 218). Могут
рифмоваться существительные и прилагательные: «коротки — щекотки» (Е.
54), «худой — водой» (Е. 236); существительные и местоимения: «ты —
сухоты» (Е. 40), «по дну — одну» (Е. 463); существительное и наречие:
«тише — Миша» (С. 182), «час — сейчас» (С. 402), «лет — нет» (С. 470)
и т. д.
Приведем частушки, в которых встречаются рифмы, образованные словами
различных частей речи.
Милая, заветная,
По косе приметная,
Рожку жнет на полосе,
Алеет ленточка в косе.
(Симаков, № 309)
Свой я беленький платочек,
Не носивши, вымыла,
Тебя, миленький дружочек,
Не любивши выгнала.
(Елеонская, № 483)
Голубая моя шаль,
До чего милого жаль,
Немолоченая рожь,
До чего милой хорош.
(Елеонская, № 340)
Будет бережку крутому
Над водою выситься.
Будет дролечке худому
Надо мной капризиться.
(Елеонская, № 369)
Наряду с рифмами концевыми в частушках иногда встречаются и так называемые
«внутренние рифмы», когда рифмуются отдельные слова внутри строки. Приведем
примеры таких «внутренних рифм» из сборника Елеонской: душечка — Ванюшечка;
«Сидит Ваня на диване»; «у Володи в огороде»; «Моя матка — лихорадка»;
«Пойте, девочки, припевочки»; «Люби, дочка, писаречка»; «Кину, кину
кирпичину»; «Не от дела похудела»; «Погодите — не будите»; «Дайте ходу
пароходу»; «Я любила — ты отбила»; «Через блюдце слезы льются»; «Брошу
косу вдоль покосу»; «У тальянки медны планки»; «Заиграли утки в дудки».
Примеры из сборника Симакова: «Дали волю любить Полю»; «Все подружки
шьют пальтушки»; «Ты не сватай, сват богатый» и др.
Как правило, внутреннюю рифму в частушке имеет лишь одна строка. Причем
эта строка чаще всего бывает первой и нередко выполняет функции единоначатия
для ряда вариантов. Иногда же встречаются частушки, в которых внутреннюю
рифму имеют две строчки. В таком случае эти рифмы вместе с конечными
рифмами служат средством создания выразительной звукописи. Например:
Стоит елочка на горочке
На самой высоте,
Создай, боже, помоложе,
По моей по красоте беленушкой —
(Елеонская, № 3525)
Экий, милый, терпеливый —
Сердце камень у тебя?
Сидишь с девушкой
Не взглянешь на меня?
(Симаков, № 450)
Мы остановились на точных рифмах частушек, т. е. таких, в которых
звуки полностью совпадают, начиная от ударного слога и до конца слова.
Однако в частушке не меньше рифм и неточных, приблизительных.
Характеризуя неточные литературные рифмы, В. М. Жирмунский писал:
«Наиболее широкое распространение среди неточных рифм имеют ассонансы.
Мы различаем в этой группе различные типы несоответствий в области согласных:
1) отсечение конечного согласного; 2) выпадение одного из внутренних
согласных; 3) чередование разных согласных на том же месте рифмы; 4)
перестановка, т. е. расположение одинаковых согласных в измененном порядке»
[18]. Все виды этих неточных рифм мы находим и в частушках. Однако
частушка в создании неточных рифм идет еще дальше литературной поэзии,
в этом отношении она оказывается смелее ее. В частушках могут рифмоваться
любые слова, лишь бы в них совпадали ударные гласные. Приведем примеры
неточных частушечных рифм из сборника Елеонской: «меня — тебя»; «меня
— буду я»; «голове — на уме», «туман — вам», «ко мне — по канве», «своя
— нельзя», «пропою — попаду», «во косе — стороне», «соборе — доле»,
«окна — ума», «вина — меня», «войну — моему», «яровой — домой», и т.
д. Неточные рифмы из сборника Симакова: «заря — моя», «дана — тебя»,
«игру — куплю», «рублей — людей», «гармонь — домой», «оба — года», «молода
— ума», «мост — слез», «плута — лица», «мои — привели» и т. д.
Вот характерные примеры частушек с неточными рифмами:
Как у Шилова угла
Нету счастья никогда;
Когда ветер, когда дожь,
Когда дома долго ждешь.
(Елеонская, № 78)
Поиграй, милый, в тальянку,
Я люблю твою игру,
Изломаешь беломехую, —
Так новую куплю.
(Симаков, № 46)
Таким образом, рифма в частушках иногда бывает очень приблизительная,
еле ощутимая. Еще Е. Н. Елеонская верно заметила: «Рифма в частушках
не всегда ясная; в большом количестве употребляются рифмы глухие, основанные
на очень слабых созвучиях» [19].
Частушки не стремятся к обязательно точной и звонкой рифме, в ущерб
смыслу. В них встречаются рифмы точные и приблизительные, звонкие и
глухие. Каждый раз их выбор обусловлен самим содержанием частушки. Рифмующиеся
слова, как правило (как и в литературной поэзии), являются основными
в выражении содержания коротких песенок. «Объединяя одинаковым созвучием
два разных слова, замыкающих стих, рифма выдвигает эти слова по сравнению
с остальными, делает их центром внимания и сопоставляет их в смысловом
отношении друг с другом» [20].
Как уже можно было заметить в приводимых выше примерах, в частушках
употребляются рифмы мужские (с ударением на последнем слоге), женские
(с ударениями на предпоследнем слоге) и дактилические (с ударением на
третьем слоге от конца). Наиболее распространены в частушках рифмы мужские
и женские.
По расположению в строфе частушечные рифмы могут быть смежными (парными)
и перекрестными. Парные рифмы имеют несомненную связь с фольклорными
традициями. Естественно, только парную рифму имеют двухстрочные частушки.
Ты, милашка, куда едишь,
А меня ты куда делишь?
(Елеонская, № 4405)
Страдай, душка, страдай по мне,
Сошью кисет, отдам тибе.
(Елеонская, № 4406)
Однако парная рифма очень широко употребляется и в четырехстрочных
частушках. Приведу примеры:
Той деревней стороной
Идут молодчики толпой,
Узеньким прогончиком.
Тальянка с колокольчиком.
(Симаков, № 82)
— Что у девушек за ум!
За одним гоняться двум!
— Что же делать, милый мой,
Ты обеим нам любой;
(Симаков, № 322)
Иногда все строчки частушки имеют одну рифму, такая рифмовка называется
смежной. Например:
Шли мы улицей играли,
Девки двери отворяли,
Шли мы улицей свистали.
Девки спали — услыхали.
(Симаков, № 31)
Ты, сирень, сиренечка,
Завяла безо времечка,
Из-за пустова деличка
Пропадает девочка.
(Елеонская, № 2663)
Несомненно под влиянием литературной поэзии возникла и развивалась
в частушке перекрестная рифма. Вот примеры такой рифмовки:
Ты в покое, я страдаю,
Ты смеешься, я терплю,
Что за глупая такая
И за что тебя люблю?
(Симаков, № 469)
Напишу царю прошенье
Я на гербовом листу,
Чтобы вышло разрешенье
Сватать девок по посту.
(Симаков, № 275)
Поначалу в частушках преобладала парная рифма. Но постепенно в ней
все больше и больше развивалась рифма перекрестная.
Однако подобрать для частушки четыре рифмы нелегко. Это сможет сделать
не каждый. Тем более, что частушки, как правило, сочинялись экспромтом
в местах всевозможных молодежных увеселений: во время пляски, танца
и т. д. Поэтому в частушке закрепился, если можно так сказать, упрощенный
вид перекрестной рифмовки, когда рифмуются только ее четные строчки
— вторая и четвертая. Например:
Пущу в море я колечко,
Пускай тонет глубоко,
Отдадут дружка в солдаты
И угонят далеко
(Елеонская № 145)
Вы гуляйте, кому мало,
|
