|
РАЗДЕЛ III. НЕМЕЦКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Глава 14. Общая характеристика
Немецкая литература XVII в. развивается в условиях, коренным
образом отличных от условий, существовавших в других европейских странах.
К началу века Германия еще не преодолела наследия средневековья — феодальную
раздробленность и политическую децентрализацию, с которой уже давно
покончили Англия, Франция и Испания. Так называемая Священная Римская
империя германской нации представляла собой искусственное государственное
образование, состоявшее из 296 феодальных княжеств, полутора десятков
вольных имперских городов и бесчисленного множества мелких феодальных
владений, формально независимых, но экономически и политически нежизнеспособных.
Имперская власть и ее учреждения не оказывали никакого реального влияния
на внутреннюю и внешнюю политику крупных князей. Политическая раздробленность
пагубно сказывалась на экономике: бесчисленные таможенные границы, пересекавшие
страну, препятствовали созданию единого внутреннего рынка. С внешних
торговых путей Германия была вытеснена еще в XVI в., в эпоху великих
географических открытий, выдвинувших на первый план крупные морские
и колониальные державы — сначала Испанию и Португалию, потом Англию
и Голландию. Когда-то могущественный и богатый союз ганзейских городов
фактически распался и утратил свою роль в европейской торговле. Следствием
этих обстоятельств были общая отсталость социального развития Германии,
слабость немецкого бюргерства, не игравшего сколько-нибудь значительной
роли в общественной и политической жизни страны.
Отсутствие единого политического центра, какими были Париж и Лондон
для Франции и Англии, отразилось и на культурной жизни Германии, которая
формировалась вокруг отдельных, порою незначительных, княжеских дворов
и в университетских городах, носила провинциальный характер. В еще большей
степени раздробленность страны сказывалась на языке. Образование единой
нормы общенационального литературного языка, получившее могучий толчок
в период Реформации, затормозилось на целых полтора столетия по сравнению
с другими европейскими странами.
Ко всем этим отрицательным факторам исторического развития Германии
прибавилась опустошительная Тридцатилетняя война (1618—1648), ставшая
подлинной национальной катастрофой. Она истребила большую часть населения,
разрушила города, уничтожила культурные ценности, привела к экономической
разрухе, а долгожданный мир только закрепил феодальную раздробленность
страны.
Официальной причиной войны была религиозная вражда между протестантскими
и католическими князьями Германии, но истинные мотивы конфликта носили
политический и экономический характер. Постепенно в войну оказались
втянутыми почти все европейские страны. К протестантскому Союзу (созданному
еще в 1608 г.) примкнули Швеция и Дания, преследовавшие в этой войне
свои политические интересы. Католическую Лигу (созданную в 1609 г.)
возглавил курфюрст Баварский, получивший поддержку австрийских, а затем
и испанских Габсбургов. Что касается Франции, то эта католическая страна
выступила на стороне протестантских князей, ибо рассчитывала таким путем
ослабить своего главного политического соперника — Испанию.
Реальным театром военных действий стали германские земли, в том числе
Богемия и Силезия, подчиненные Австрии и особенно ощутимо пострадавшие
от войны и контрреформации. Война и ее страшные спутники — голод, эпидемии,
пожары — определили и общее трагическое мироощущение, и темы, и образную
систему немецкой литературы XVII столетия.
Среди идеологических факторов, сформировавших духовную атмосферу эпохи,
следует выделить прежде всего резко выступившее к этому времени противоречие
между успехами естественных наук и религиозным мировоззрением. Большинство
немецких писателей XVII в. были людьми широко образованными и начитанными.
Наряду с традиционным знанием древних языков, истории и литературы,
они изучали философию, юриспруденцию, астрономию, физику, математику,
владели многими европейскими языками. Вместе с тем не следует забывать,
что в университетском преподавании того времени не проводилась четкая
грань между астрономией и астрологией, алхимией и химией, наряду с подлинными
науками преподавалась хиромантия. В сознании многих писателей и мыслителей
той эпохи научные теории уживались с суевериями, а религиозные догмы
с такими «еретическими» взглядами, как учение Коперника и Галилея. Попытки
примирить эти полярные позиции обычно оказывались несостоятельными,
отсюда — ощущение кризиса и растерянности перед непостижимой сложностью
мироздания и бессилием человеческого разума объяснить ее. Все это еще
более усугубляло трагическое мироощущение, порожденное разрушительной
и затяжной войной. Проповедуемая религией идея бренности человеческой
жизни, суетности и мимолетности земных благ и радостей получала подтверждение
в жестокой действительности Тридцатилетней войны. В поисках устойчивых
нравственных ценностей мыслители и поэты той поры обращались к философии
неостоицизма, к идее самопознания, самосовершенствования, стойкости
и мужества перед страданиями и ударами судьбы, постоянства и верности
своему нравственному идеалу. Эти идеи неостоической философии были свойственны
как писателям-протестантам, так и католикам.
Другой характерной особенностью идеологической атмосферы Германии
XVII в. было возникновение множества религиозно-мистических сект,
оппозиционно настроенных по отношению к официальной лютеранской церкви.
Реформация открыла путь к критическому пересмотру веками сохранявшейся
церковной догматики, к более свободному толкованию религиозных истин.
В Германии соседствовали три религии: лютеранство, католицизм и кальвинизм.
Уже сама эта множественность вероучений создавала почву для распространения
сект, стоявших за пределами официальных религий и отражавших неудовлетворенность
широких масс итогами лютеровской реформы. За сто лет своего существования
лютеранство обросло собственными догмами, утратило видимость свободы
и опоры на разум, которые поначалу привлекли к нему широкие массы простого
народа. Одним из главных очагов этих «еретических» сект, нередко носивших
социально-утопическую окраску, стала Силезия, область, в которой сосуществование
разных религий расшатывало представление об абсолютном авторитете в
вопросах веры и которая в ходе трагических событий Тридцатилетней войны
приняла на себя особенно тяжелые удары.
Наиболее крупной фигурой в этом плане был Якоб Бёме (1575—1624), простой
сапожник, родом из Силезии, не получивший никакого систематического
образования, но приобщившийся к философии путем самостоятельного чтения.
Отвергая всякие официальные авторитеты в области как научного познания,
так и богословия, Бёме считал, что человек может постигнуть тайны природы,
бога и мироздания интуитивно, без посредничества церкви и ее служителей.
Его пантеистически окрашенное учение, отмеченное проблесками стихийно-диалектического
мышления, опиралось на идеи натурфилософов XVI в. (в частности,
известного врача и физика Парацельса). Оно оказало значительное влияние
на силезских поэтов середины и конца XVII в. — Ангелуса Силезиуса
и Квиринуса Кульмана. Впоследствии сочинениями Бёме увлекались молодой
Гёте и немецкие романтики. Этому немало способствовала образно-эмоциональная
форма изложения, обильно уснащенная метафорами и символическими иносказаниями.
В отличие от своих предшественников и современников — ученых философов,
пользовавшихся латынью, Бёме писал по-немецки. Его главное сочинение
«Аврора, или Восходящая утренняя заря» (1612) может считаться в равной
мере философским трудом и памятником художественной прозы.
Все эти факторы наложили заметный отпечаток на немецкую литературу,
в особенности на лирическую поэзию XVII в., насыщенную религиозно-философскими
и нравственными мотивами.
Особенности литературного развития Германии в XVII в. во многом
определяются той культурно-исторической и идеологической ситуацией,
которая сложилась в этой стране в предшествующем столетии. Ученый гуманизм
здесь получил выражение преимущественно в публицистических и философско-религиозных
сочинениях. На другом полюсе культурного развития находилась поэзия
цеховых бюргеров — мейстерзингеров и народные книги. Слияния гуманистической
культуры, творчески впитавшей античное наследие, с национальными традициями
народной литературы в Германии не произошло. Те процессы, которые в
Италии, Франции, Англии, Испании привели к созданию великих национальных
литератур, протекали в Германии замедленно и носили более узкий, односторонний
характер. Так, неолатинская поэзия, возникшая в Италии в XV в.,
выступает в Германии в начале XVII в. как своеобразный «ученический»
период в творчестве будущих крупных поэтов — М. Опица и А. Грифиуса.
Подражание Петрарке, охватившее всю европейскую поэзию в XVI в., проявляется
в немецкой лирике лишь в середине следующего столетия. С этими запоздалыми
всплесками гуманистических традиций связано и резко отрицательное отношение
к поэзии мейстерзингеров, которых расценивали как невежественных, доморощенных
стихоплетов: достаточно назвать комедию Грифиуса «Петер Сквенц», в которой
пародируется «доморощенное» искусство мейстерзингеров и самого крупного
из них — Ганса Сакса. За вычетом этой презираемой «невежественной» поэзии
немецким лирикам XVII в. не на что было опереться в национальной культуре
недавнего прошлого. Образцами для них послужили, наряду с античными
авторами, Петрарка и Ронсар.
Процесс создания национальной литературы, и в особенности поэзии,
осложнялся еще и языковой ситуацией. Отсутствие общенациональной языковой
нормы, крайняя засоренность лексики иностранными (преимущественно французскими)
словами уже с первых десятилетий XVII в. начинают вызывать тревогу в
кругах, озабоченных состоянием национальной культуры. В 1617 г.
в Веймаре было основано первое из многих немецких языковых обществ —
«Плодоносящее общество» (позднее получившее название «Пальмовый орден»).
Инициатором его создания был князь Людвиг Ангальт-Кетенский, взявший
в качестве образца флорентийскую «Академию делла Круска» (основанную
в 1582 г.). Первоначально членами общества
были немецкие правящие князья и аристократы, но вскоре его состав пополнился
рядом писателей из бюргерской среды. Быть принятым в члены «Плодоносящего
общества» считалось высокой честью. Общество оказывало писателям — своим
членам поддержку в издании их сочинений. Устав общества предусматривал
наряду с заботой об очищении и совершенствовании немецкого языка облагораживание
нравов и внешних форм поведения. Таким образом, в задачи общества входило
формирование светской культуры нового типа в духе общеевропейского культурного
развития. По образцу «Плодоносящего общества» позднее возникли другие:
«Общество Ели» в Страсбурге (1633), «Немецкое общество» в Гамбурге (1643),
«Пастушеский и Цветочный орден» в Нюрнберге (1644). Все эти общества
ставили перед собой общую цель — очищение немецкого языка от иностранных
и диалектных слов, его приспособление к запросам рождающейся литературы
— изящной и утонченной. В русле этой деятельности возникают и многочисленные
руководства по поэтике.
Отсутствие достаточно авторитетной национальной литературной традиции,
на которую можно было бы опереться при выработке образцового литературного
языка, заставляло многих писателей (в особенности в первой половине
века) обращаться к переводам из древних авторов и из европейских писателей
нового времени. Эти переводы служили материалом и своего рода «лабораторией»
для шлифовки и создания изящного литературного стиля. Вообще для немецких
писателей того времени характерны разносторонние культурные контакты
с другими странами — Францией, Англией, Италией, Голландией. Общими
предпосылками этих контактов следует считать внешнеполитические связи,
вызванные ходом войны, и, с другой стороны, универсальность знаний и
интересов многих немецких писателей XVII в., стимулировавшую их
желание расширить свой кругозор и ближе соприкоснуться с культурой передовых
европейских стран.
Периодизация немецкой литературы XVII в. определяется главным
историческим событием эпохи — Тридцатилетней войной. Литература первой
половины века целиком стоит под знаком трагических событий войны и того
комплекса нравственных, философских и политических идей, который складывается
в этих условиях. Это время расцвета прежде всего лирической поэзии,
обнаруживающей большое идейное, жанровое и стилистическое разнообразие.
Тогда же активно разрабатываются вопросы поэтической теории. На исходе
войны создаются значительные драматические произведения (трагедии Андреаса
Грифиуса), в которых насущные вопросы общественной, политической и нравственной
жизни облекаются в обобщенную и объективную форму.
Вестфальский мир 1648 г., не оправдавший всеобщих надежд
и чаяний, является логическим рубежом в литературном развитии. Литература
второй половины века пытается осмыслить итоги войны, ее политические,
социальные, нравственные последствия. В этот период заметно усиливается
сатирическая струя, получившая отражение в разных жанрах — в лирике
(эпиграммы Логау), бытовой комедии (К. Вейзе и К. Рейтер),
романе (Гриммельсгаузен). В последней трети века все более ощутимой
становится социальная поляризация литературы. В лирике проступают черты
сословно-замкнутой аристократической культуры — формализация внешних
приемов, утяжеленная словесная орнаментальность, вычурная метафорика
при ограниченном круге тем. Отчасти эти тенденции получают отражение
и в галантно-авантюрном романе. Бюргерская линия отчетливо прослеживается
в комедии и бытовом романе, которые обретают, в особенности в конце
века, грубовато-натуралистические черты.
Особое место в литературе занимают произведения, стоящие за пределами
художественных жанров, но ставшие значительными культурными событиями
своего времени. Это прежде всего знаменитая книга Адама Олеария «Описание
путешествия в Московию и через Московию в Персию» (1647), содержащая
подробные сообщения о России, увиденной глазами образованного и наблюдательного
иностранца.
Борьба и размежевание художественных направлений не получили в немецкой
литературе такого резкого и принципиального выражения, как в литературе
Франции. Хотя первый трактат по поэтике — «Книга о немецком стихотворстве»
Мартина Опица (1624) — опирался на Аристотеля и Горация, а также на
французских и итальянских теоретиков XVI в. и шел в целом в русле
классицистской традиции, последующая разработка поэтической теории и
вся художественная практика немецких поэтов развивались в духе эстетики
барокко. Соблюдение отдельных положений поэтики классицизма (правила
трех единств, учения о разделении жанров и т. д.) не противоречит этой
тенденции. Общие принципы подхода к слову, образная система, композиционная
структура поэтического текста отражают исходные позиции барочного видения
мира: его трагическую разорванность и полярность, символическую многоплановость
каждого схваченного явления жизни, его динамическое восприятие и изменчивость.
С течением времени художественные формы, органически выражающие барочное
мировосприятие, утрачивают связь с наиболее жгучими проблемами современности,
превращаются в штампы. Именно эта вторичная, эпигонская литература конца
века навлекла на себя резкую критику в период раннего Просвещения, обвинения
в «напыщенности», затемненности словесного выражения. Она дискредитировала
в глазах последующих поколений немецкую поэзию XVII в. в целом,
в том числе и ее величайшие достижения. Из всех поэтов XVII столетия
эпоха Просвещения признала лишь Логау, чьи эпиграммы были изданы Лессингом.
Их остросатирическая направленность и обличительный пафос были близки
демократическим тенденциям зрелого Просвещения. Эпизодическое увлечение
отдельными поэтами (Фридрихом Шпее, Грифиусом) наблюдается в эпоху романтизма,
но подлинное открытие поэзии немецкого барокко и связанный с этим пересмотр
и переоценка всего литературного развития Германии XVII в. наступают
лишь в XX столетии.
|
