|
ЗНАМЕНИТЫЕ СКУЛЬПТУРЫ
Если
попытаться перечислить самые знаменитые скульптуры тех скульпторов, о которых
шла речь, то, пожалуй, это будут: «Тираноубийцы» Крития и Несиота, «Дискобол»
Мирона, «Дорифор» Поликлета, «Афродита Книдская» Праксителя, «Апоксиомен»
Лисиппа и «Лаокоон» Агесандра.
Ни одна
из этих статуй не дошла до нас — и все же мы их знаем. Дело в том, что
сохранились их копии, подчас довольно многочисленные: богатые люди любили
украшать свои дома и дворы копиями знаменитых скульптур. Представьте себе, что
Третьяковская галерея погибла, а репродукции и копии с ее картин
сохранились, — вот так и здесь. По древним копиям мы судим о древних
оригиналах, не забывая, конечно, что копия всегда хуже оригинала и часто бывает
неточна. Иногда голова статуи лучше сохранилась в одной копии, а туловище — в
другой; тогда ученые делают гипсовые слепки этой головы и этого туловища,
совмещают их и изучают получившуюся реконструкцию.
Древнейшие
статуи были простые и прямые. Они стояли навытяжку, руки по швам, глядя прямо
перед собой, как солдат перед фотографом. Мужские статуи были нагие, женские —
одетые: на первых скульпторы учились точно передавать анатомию тела, на вторых
— складки драпировок. А шесть статуй, которые мы перечислили, — это как бы
шесть ступеней, по которым восходили скульпторы к передаче гибкости и
подвижности живого тела.
Двойная
статуя в честь тираноубийц Гармодия и Аристогитона была поставлена после
свержения тирании в Афинах. Ксеркс, захватив Афины, снял ее и увез в Персию.
Когда персов прогнали, поставили новую, она и сохранилась в копиях: Аристогитон
протягивает ножны, Гармодий выхватывает из них меч. Греки привыкли, что их
однофигурные статуи симметричны: правая сторона фигуры точь-в-точь как левая. И
первую свою двухфигурную статую они сделали так же симметрично: в центре оба
героя вынесли вперед руки и выдвинули ноги, по краям — отвели их назад.
Получилось очень цельно и величественно. Вспомните хорошо знакомую вам статую
В. Мухиной «Рабочий и колхозница»: в ней две фигуры объединены точно такой же
позой.
«Дискобол»
был знаменит тем, что это была первая и удивительно смелая попытка неподвижной
статуей передать движение. Для этого скульптор Мирон выбрал неуловимый момент
между двумя движениями: атлет только что до предела раскачал свое тело в замахе
и вот-вот рванется в посылающий толчок. Главным для скульптора было преодолеть
привычку к симметричным фигурам, и он ее преодолел: никакой симметрии в статуе
нет. Но он не преодолел другой привычки: его «Дискобол» рассчитан только на
взгляд спереди, как картина; обходить его кругом неинтересно. Искания
продолжались.
«Дорифор»
(«Копьеносец») Поликлета — это статуя, которую скульптор сделал как иллюстрацию
к своему сочинению «Канон» («Мера»). Здесь он рассчитывал те самые пропорции
человеческого тела, которые должен соблюдать художник: какую долю тела
составляет ступня, голова и так далее. Голова здесь укладывается в росте еще не
восемь, а только семь раз: фигура сложена плотнее и крепче. Но главным у
Поликлета было открытие перекрестной неравномерности движения тела: если из
двух ног сильнее напряжена левая, то из двух рук — правая, и наоборот.
(Вспомните: маршируя, вы делаете одновременно шаг левой ногой и взмах правой
рукой, а потом наоборот.) Дорифор напряжен именно так: опирается он на правую
ногу, а копье держит в левой руке. От этого все его тело приобретает
естественную легкость и гибкость, «Дорифора» можно обойти и видеть: он не
позирует, он живет.
«Афродита
Книдская» стала каноном женской красоты, как «Дорифор» — мужской. Это была
первая нагая женская статуя — до тех пор делались только одетые. Чтобы это не
слишком поражало, Пракситель изобразил богиню как бы после купания: у ног ее —
сосуд для воды, в руке — покрывало. Все равно это было непривычно; говорили,
что статую Афродиты заказывали Праксителю жители острова Коса, он сделал две
нагую и одетую; «заказчики поколебались и все-таки взяли одетую, а соседи их и
соперники, жители Книда, отважились взять нагую, и это прославило их город; со
всей Греции любители прекрасного ездили в Книд только затем, чтобы посмотреть
на Афродиту Праксителя.
Красивое
слово «Апоксиомен» означает всего лишь «обскребающийся»: юноша, полукруглым
скребком счищающий с себя масло и песок после упражнений в борьбе. Это такой же
атлет, как у Поликлета, но пропорции его стройнее, а поза свободнее: голова его
укладывается в росте восемь раз, и стоит он настолько непринужденно, не обращая
внимания на зрителя, что если «Дорифора» можно было обойти вокруг, то «Апоксиомена»
нужно обойти вокруг — иначе ни с какой отдельной точки зрения полного
впечатления от него не получишь. Именно этого и добивался Лисипп. Когда его
спрашивали, как у него это получается, он отвечал: «Когда я начинал учиться, я
спросил учителя, какому из мастеров подражать; и он мне ответил: „Природе“. Для
Лисиппа „Апоксиомен“ был лишь одной из полутора тысяч сделанных им статуй, но
потомкам он полюбился больше всех. Из Греции его увезли в Рим, там он стоял на
площади, а когда один император вздумал перенести его к себе во дворец, то
народ поднял такой ропот, что пришлось вернуть статую обратно.
«Лаокоон»
словно переносит нас в другой мир. До сих пор перед нами были цветущие мужчины,
здесь — старик и дети; до сих пор был величавый покой, здесь — мучительная
борьба. Это вкусы новой эпохи, после Александра Македонского, когда искусство
уже смелее играло с земными страстями. Лаокоон был жрец, предостерегший
троянцев, что город их может пасть от деревянного коня; за это Посейдон выслал
из моря двух змей, и они задушили Лаокоона и двух его сыновей. Мы видим: один
уже изнемог, другой еще только что схвачен, а между их опутанными телами — торс
отца, который выгнулся в последнем напряжении, набравши воздуха и задержавши
выдох: перед нами такое же мгновение неподвижности между двумя сильными
движениями, как в «Дискоболе» Мирона. Статую эту раскопали в начале XVI в., и
великий Микельанджело твердо сказал, что это лучшая статуя в мире.
В этот
список шедевров могли бы войти еще две статуи. Одна — это статуя Зевса в
Олимпии работы Фидия; вся античность единодушно считала ее чудом света, но до
нас она не дошла даже в копиях: она была огромная, деревянная, с облицовкой из
золота и слоновой кости, и копированию не поддавалась. Другая — это Гермес с
младенцем Дионисом на руках работы Праксителя; это единственная статуя великого
мастера, дошедшая до нас в подлиннике, и ученые сверяются с ней, чтобы по
поздним копиям других статуй представить себе оригиналы, но в древности она
никакой особенной известностью не пользовалась.
И еще
две статуи неизвестных мастеров следует здесь хотя бы назвать: Аполлона
Бельведерского и Венеру Милосскую (правильнее — Афродиту Мелосскую). Первая
изображает бога, только что поразившего змея Пифона:
Лук звенит, стрела трепещет,
И, клубясь, издох Пифон,
И твой лик победой блещет,
Бельведерский Аполлон!
(А. С. Пушкин)
Вторая
— статуя с отбитыми руками, которых не реставрируют, потому что любая
реставрация помешает видеть изгиб тела богини:
Так, вся дыша пафосской страстью,
Вся млея пеною морской
И все победно и вея властью,
Ты смотришь в вечность пред
собой.
(А. А. Фет)
XVIII
век преклонялся перед Аполлоном Бельведерским, XIX век — перед Венерой
Милосской; сейчас восторг перед ними уменьшился, но из уважения к отцам и дедам
не упомянуть о них нельзя.
|
