|
ЗАКОНЫ
Здесь,
в новых городах, раньше всего явились писаные законы. Для городов Италии и
Сицилии их писали мудрецы Залевк и Харонд, такие полусказочные, что сами греки
их часто путали. Потом уже появились в Афинах законы Дракона, в Митиленах
законы Питтака и т. д.
Греки
помнили: что имеет начало, то имеет и конец. Старинные неписаные законы не
имели начала, они восходили к незапамятным временам и потому соблюдались.
Законодатели боялись, что к новым законам такого уважения не будет, что их
станут менять и отменять. А иметь меняющиеся законы — это все равно что не
иметь никаких. Поэтому прежде всего они заботились о нерушимости своих предписаний.
Кто
захочет внести в закон хоть какое-нибудь изменение, постановили Залевк и
Харонд, тот должен явиться в народное собрание с петлей на шее и сделать свое
предложение. Если его отвергнут — он должен тут же на месте удавиться. Если при
разбирательстве какого-нибудь дела одна сторона будет толковать закон так, а
другая иначе, то оба спорящих должны явиться в суд с веревками на шее, и чье
толкование будет отвергнуто, тот должен на месте удавиться.
Говорят,
что эти меры помогли, и за триста лет в законы Залевка и Харонда внесены были
только два улучшения. Первое было такое. В первоначальном законе говорилось: «Если
кто кому выколет глаз, то сам должен лишится глаза»; к этому было добавлено: «...а
если выколет одноглазому, то должен лишиться обоих». Все согласились, что это
справедливо. Второе было такое. В первоначальном законе говорилось: «Кто
развелся бездетным, тому дозволяется взять новую жену»; к этому было добавлено:
«...но не моложе прежней». С этим тоже все согласились.
Если же
от первого брака у человека были дети, то второй брак ему не разрешался совсем.
У Харонда об этом сказано: «Кто в первом браке сумел быть счастлив, тот не
порти себе счастья; кто не сумел, тот не повторяй несчастья».
Закон
требовал слушаться всех, кто имел право приказывать. Если врач запрещал
больному пить вино, а больной пил и выздоравливал, больного казнили за
неповиновение врачу. Потому что, кто не слушается приказов, тот не будет
слушаться и законов.
За
клевету, за трусость, за роскошь наказывали стыдом. Кто уличен в клевете, тот
должен носить, не снимая, миртовый венок, чтобы все видели, с кем имеют дело.
Кто уличен в трусости, тот должен три дня сидеть на площади в женском платье. А
о роскоши закон гласил: «Тонкие ткани и золотые украшения лицам хорошего
поведения носить воспрещается, лицам дурного поведения — разрешается».
Не все
законы были такие мягкие. В Афинах первые писаные законы составил Дракон: в них
за все проступки, малые и большие, назначалось только одно наказание — смерть.
Его спрашивали, почему так строго. Он отвечал: «Ни меньшего, ни большего
наказания я придумать не мог». Потомки говорили: «Драконовы законы писаны не
чернилами, а кровью».
Встречались,
конечно, и такие случаи, которые точно под закон не подходили. Законодателей
спрашивали: «Чем пожертвовать: законом или человеком?» Законодатели отвечали: «Законом.
Лучше, чтобы остался безнаказанным виновный, чем оказался наказанным невинный:
первое — ошибка, второе — грех».
Вообще
же законы следовало соблюдать во что бы то ни стало. «Лучше дурные законы,
которые соблюдаются, чем хорошие, которые не соблюдаются», — говорили
греки. Оба древнейших законодателя показали это своим примером. У Залевка сын
совершил преступление, за которое по закону полагалось выколоть оба глаза.
Залевк не стал его оправдывать и только попросил суд, чтобы один глаз выкололи
у сына, а второй — у него самого. Что сказали на это судьи, мы не знаем. Харонд
запретил в законе появляться в народном собрании при оружии, а сам однажды,
преследуя врага, вбежал в собрание с мечом на боку. «Ты нарушаешь собственный
закон, Харонд!» — крикнули ему. «Нет, подтверждаю!» — ответил он, выхватил меч
и пронзил себе грудь.
|
