Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь

Миннезингеры и мейстерзингеры. - Миннезингеры (Minnesinger, от Minne - любовь) - средневековые немецкие лирики, воспевавшие любовь к дамам. Около середины XII в., когда поэзия из рук бродячих певцов и духовенства переходит в руки дворянства, постепенно проникающегося рыцарским духом, в Австрии, Баварии и Швабии любовная песня (tiutliet или minneliet) получает большое развитие; она стремится удовлетворить художественное чувство и возбудить в слушателе такое же душевное настроение, в каком находился сам поэт; она делается продуктом личного искусства и потому записывается. Ранние миннезингеры (первый, имя которого дошло до нас - Кюренберг) еще не знают о любовном "служении" или "служении дамам", так как еще не выработалось и самое понятие о даме. Плоды их творчества еще всецело коренятся на народной почве и ближе к нашим так наз. женским песням, нежели к остроумным канцонам трубадуров. Чувство здесь не подвергается анализу, а только указывается; женщина является нежной, чувствительной, часто невинно страдающей, верной; любовь ее реальная, здоровая, а не модная, обрядовая; выражению чувства часто предшествует эпическое введение; состояние человеческой души часто сопоставляется с жизнью природы. Метр этих песен большей частью обычный эпический метр с 4-мя повышениями; рифма далеко не отличается чистотой и звучностью. Уже у Дитмара из Эйста, младшего земляка Кюренберга, направление несколько изменяется: является рефлективное отношение к любви и ее страданиям; метрика становится гораздо разнообразнее. Когда на подмогу этой национальной рыцарской утонченности пришло влияние модной провансальско-французской лирики, характер немецкого миннезанга изменился радикально. Женщина становится госпожой (vrouwe), мужчина - ее вассалом, рабом ее капризов; его дело томиться, страдать и желать. Главный предмет поэзии - не столько самое чувство, сколько размышление о чувстве. Лживая человеческая страсть превращается в служение дамам, которое подчиняется строжайшему этикету. Рифмы делаются чрезвычайно чистыми, отточенными, и поэты щеголяют их богатством; строго наблюдается число слогов, метры поражают гораздо большим разнообразием, нежели в поэзии трубадуров. Хотя сравнительно редко можно указать у М. непосредственное заимствование от провансальцев или французов, но в общем их поэзия страдает однообразием, напускной утонченностью, пересаливанием - свойствами поэзии подражательной. У трубадуров поклонение даме - наиболее частая тема, не исключавшая, впрочем, и других, самых разнообразных; здесь, за немногими исключениями, она единственная тема. Если современного читателя поражает скромность (часто напускная) трубадура, который мечтает о поцелуе при публике, как о самой высшей награде, то еще более поразит его М., который и о поцелуе мечтать не смеет: ласковый поклон (vriuntlicher gruoz) - вот все, чего он добивается. Подражательность поэзии М. не исключает многих оригинальных черт, свойственных именно немецкому племени: робость в любви, идеальность отношений к женщине обусловливаются и национальным характером, а не одной утрировкой, свойственной подражателям. Затем немецкая натура сказалась в наклонности к обработке мотивов серьезных и даже печальных; здесь перед нами северный человек, вдумчивый, склонный к исследованию, к уничтожающей всякую полную радость рефлексии, часто пессимистически относящийся к земной жизни и охотно думающий о смерти и жизни загробной. С этой вдумчивостью связывается наклонность к аллегории: у М. часто фигурируют олицетворения отвлеченных понятий, как мир, счастье и пр. Кратковременность северного лета усиливает восприимчивость к красотам природы, некоторые полагают, что на поэзию М. оказали значительное влияние средневековые латинские поэты; нельзя отвергать известной связи между этими двумя течениями лирики, тем более, что в песнях нем. бродячих клериков зачастую встречаются нем. строфы; но антипатия клериков к рыцарству и грубая чувственность любовных песен указывают на крайнюю ограниченность этого влияния. Отцом искусственного миннезанга считается Генрих ф. Фельдеке (VIII, 361). Значительно искусственнее и рефлективнее его Генрих ф. Гаузен (Hausen), погибший в крестовом походе Фридриха Барбароссы. Из швейцарцев выдается Рудодьф ф. Фенис, который шел едва ли не дальше всех в непосредственном подражании провансальцам. Талантливейшим из всех лириков до Вальтера ф. д. Фогельвейде (V, 469) следует признать тюрингского М. Генриха ф. Морунген (VIII, 361), который по оригинальности больше всех других напоминает Вольфрама ф. Эшенбаха (VII, 165), но выгодно отличается от него легкостью стиля. Из М.уроженцев Верхней Германии самый известный - Рейнмар Старый, живший в конце XII в. при Венском дворе. Все это певцы так наз. высокой любви, т. е. чисто рыцарской, тогда как у Фогельвейде есть и песни, посвященные любви низшей (nidere miane), более здоровой и чувственной, свободной от этикета; другие идут в этом направлении еще дальше, и самого Фогельвейде заставляют жаловаться на грубость (unfuge), которая готова заполонить придворную лирику. Самым даровитым поэтом этого деревенско-придворного направления, как его назвал Лахман, был баварец Нейдгарт ф. Рейенталь, участвовавший с Леопольдом VII Австрийским в крестовом походе 1217 - 19 г., а лучшим из позднейших представителей чисто придворной, самой "высокой" любви считается известный чудак Ульрих ф. Лихтенштейн, тогда как его современник Таннгейзер часто соединяет крайнюю искусственность формы и стиля с реализмом и некоторой тривиальностыо содержания. Чем ближе к концу XIII стол., тем меньше у М. вкуса и простоты, тем больше вычурности и учености, и тем ближе они подходят к мейстерзингерам (см. ниже). В XIV - XV вв., когда во всех классах нем. народа так сильно развивается вкус к стихотворству и пению, что даже в хроники заносятся указания на более удачные и популярные песни, традиции ранних М. находят видных последователей среди рыцарства; под влиянием всесословной лирики их произведения сближаются с народной песнью. Последними М. считаются граф Гуго Монфортский (1357 - 1423) и тиролец Освальд ф. Волькенштейн (1367 - 1445). Оба они чувствуют страсть к военным авантюрам, оба в юности усердно служат дамам и оба потом прославляют в стихах - дело неслыханное у старых М. - своих собственных супруг. В поэзии обоих много личного и верного действительности, а стиль у обоих до нельзя украшенный, мало вяжущийся с реализмом содержания; оба они в то же время и духовные поэты, и дидактики. А между тем в основе характеров - они люди совершенно разные: Гуго - идеалист, мечтающий о восстановлении древнего рыцарства времен Парсиваля, а Освальд - реалист, не лишенный юмора, иногда несколько сального, натура в высшей степени энергичная и деятельная, опытный путешественник, политический интриган, ведший жизнь бурную, исполненную самых разнообразных перипетий. Очевидно, общее принадлежит не им, а духу времени. М. были забыты до середины прошлого столетия, когда память о них воскресили Бодмер и Брейтингер (изд. по манесской рукоп. Bodmer, "Minnesinger aus d. Schwabischen Zeilpunkte", Цюрих, 1758 - 59), а знакомство с М. возбудило в нем. обществе интерес к изучению средневековой поэзии вообще. Нем. литература о М. огромна. Тепло и талантливо составлены лекции Уланда о нем. средневековой лирике (5-й т. его "S. Schriften"). Лучшее собрание текстов старейших М. с исследованиями: Lachmann u. Haupt, "Minnesangs Fruhling" (4 изд. Лпц., 1888). См. также Bartsch. "Deulsche Liederdichter des XII - XIV J." (2 изд., Штуттгардт, 1879); его же, "Schweizer Minnesinger" (Фрауенф., 1886). Ср. А. Е. Kroeger, "The Minnesinger of Germany" (Нью-Йорк, 1873). Из новейших общих работ см. статью Friedr. Vogt'a, в Herm. Paul, "Grundriss der germ. Philologie" (11, 1, стр. 245 - 418; Страсбург, 1893); там же и подробная библиография за 1893 г. По-русски см. Корш и Кирпичников, "Всеобщая история литературы" (II, 417 и сл.), и В. Шерер, "История немецкой литературы" (СПб., 1893, 1, 180 и след.). А. Кирпичников.



	Ф.А.Брокгауз, И.А.Ефрон Энциклопедический словарь