Кое трезвое мне пианство[1]
Слово дает к славной причине?
Чистое Парнаса убранство,[2]
Музы! Не вас ли вижу ныне?
И звон ваших струн сладкогласных,
И силу ликов слышу красных;
Все чинит во мне речь избранну.[3]
Народы! Радостно внемлите;
Бурливые ветры! молчите:
Храбру прославлять хощу Анну.
В свежих песнях, в вечность преславных,
Пиндар, Гораций несравненны
Взнеслися до звезд в небе явных,
Как орлы быстры, дерзновенны.
Но буде б ревности[4] сердечной,
Что имеет к Анне жар вечный,
Моея глас лиры сравнился,
То бы сам и Орфей фракийский,[5]
Амфион купно б и фивийский[6]
Сладости ее удивился.
Воспевай же, лира, песнь сладку,
Анну, то есть благополучну,
К вящему всех врагов упадку,
К несчастию в веки тем скучну.[7]
О ее и храбрость, и сила!
О всех подданных радость мила!
Страшит храбрость, всё побеждая,
В дивный восторг радость приводит,
Печальну и мысль нам отводит,
Все наши сердца расширяя.
Не сам ли Нептун строил стены,
Что при близком толь горды море?[8]
Нет ли троянским к ним примены,[9]
Что хотели быть долго в споре
С оружием в действе пресильным,
И с воином в бой неумильным?[10]
Все Вислою ныне рекою
Не Скамандр[11] ли называют?
Не Иде[12] ль имя налагают
Столценбергом[13] тамо горою?
То не Троя басней причина:
Не один Ахиллес воюет;
Всяк Фетидина воин сына
Мужественнее тут штурмует.[14]
Что ж чудным за власть[15]
шлемом блещет?
Не Минерва[16] ль копие мещет?
Явно, что от небес посланна,
И богиня со всего вида,
Страшна и без щита эгида?[17]
Императрица есть то Анна.
И воин то росский на мало
Окружил Гданск, город противный,
Марсом кажда назвать пристало,
В силе ж всяк паче Марса дивный;
Готов и кровь пролити смело,
Иль о Анне победить цело[18]:
Счастием Анны все крепятся[19].
Анна токмо надежда тверда;
И что[20] Анна к ним милосерда,
На ее врагов больше злятся.
Европска неба и азийска
Солнце красно, благоприятно!
О самодержица российска!
Благополучна многократно!
Что тако поданным любезна,
Что владеешь толь им полезна!
Имя уж страшно твое свету,
А славы не вместит вселенна,
Желая ти быть покоренна,
Красоты вся дивится цвету.
Но что вижу? Не льстит ли око?
Отрок Геркулеса противу[21],
Подъемля бровь горду высоко,
Хочет стать всего света к диву!
Гданск, то есть, с помыслом неумным,
Будто б упившись питьем шумным,
Противится, и уже явно,
Императрице многомочной;
Не видит бездны, как в тьме ночной,
Рассуждаючи неисправно.
В нутр[22] самый своего округа,
Ищущего дважды корону
Станислава берет за друга[23];
Уповает на оборону
Чрез поля льющася Нептуна[24];
Но бояся ж росска Перуна[25],
Ищет и помощи в народе,
Что живет при брегах Секваны[26];
Тот в свой проигрыш барабаны
Се Вексельминды бьет в пригоде[27].
Гордый огнем Гданск и железом,
Купно воинами повсюду,
Уж махины ставит разрезом
В россов[28] на раскатах вне
уду[29];
И что богат многим припасом,
«Виват Станислав», — кричит гласом.
Ободряет в воинах злобу,
Храброго сердца не имущих,
Едино токмо стерегущих,
Соблюсти б ногами жизнь собу[30].
Ах! Гданск, ах! На что ты дерзаешь?
Воззови ум, с ним соберися:
К напасти себя приближаешь.
Что стал? Что медлишь? Покорися.
Откуда ты смелость имеешь,
Что пред Анною не бледнеешь?
Народы поддаются целы,
Своевольно, без всякой брани;
Чтоб не давать когда ей дани,
Чтут дважды ту хински пределы[31].
В милости нет Анне подобной,
Кто милости у нее просит;
К миру нет толико удобной
С тем, кто войны ей не наносит.
Меч ее, оливой обвитый[32],
Не в мире, но в брани сердитый.
Покинь, Гданск, покинь мысль ту злую;
Видишь, что Алциды [33]готовы;
Жителей зришь беды суровы;
Гневну слышишь Анну самỳю.
Тысячами храбрых атлетов
Окружен ты отвсюду тесно,
Молнии от частых полетов,
Что разбивает всё известно[34],
Устоять весьма ти не можно[35];
И что гром готов, то не ложно:
На раскатах нет уж защиты,
Земля пропасти растворяет;
Здание в воздух улетает;
И ограды многи отбиты[36].
Хотя б все государи стали
За тебя, Гданск, ныне сердечно;
Хоть бы стихии защищали;
Всего хоть бы света конечно
Солдаты храбры в тебе были
И кровь бы свою щедро лили, —
Но все оны тебя защитить,
Ей! Не могут уже никако,
Старалися хотя бы всяко,
И из рук Анниных похитить.
Смотрите, противны народы,
Коль храбры российские люди!
Огнь не вредит им, ниже воды,
На всё открыты у лих груди;
Зрите, как спешат до приступа!
Как и ломятся без отступа!
Не страшатся пушечна грома,
Лезут, как танцевать на браки[37],
И сквозь дымные видно мраки,
Кому вся храбрость есть знакома.
Еще умножаются страхи
При стенах бедна Гданска града:
Здания ломаются в прахи;
Премогает везде осада.
Магистрат[38], зря с стены последней,
Что им в помощи несоседней[39]
И что в приятстве Станислава
Суетная была надежда[40],
Стоя без смысла, как невежда,
«Ах! — кричит, — пала наша слава».
Хочет сбыться, что я пророчил:
Начинает Гданск уж трястися;
Всяк сдаться так, биться как прочил[41],
Мыслит, купно чрез то спастися
От бомб летящих по воздуху
И от смертоносного духу.
Всяк кричит: пора начинати, —
Всем несносно было то бремя;
Ах! Все врата у града время
Аннину войску отворяти.
Сталося так. Видно знак к сдаче:
Повергся Гданск Анне под ноги;
Воин рад стал быть о удаче;
Огнь погас; всем вольны дороги.
Повсюду и Слава паряща
Се летит трубою гласяща:
«Анна счастием превосходна!
Анна, о наша! Всех храбрейша!
Анна Августа августейша!
Красота и честь всенародна!»
Престань, лира! Время скончити:
Великую Анну достойно
Кто может хваля возносити
И храбрость свыше[42] при той
стройно?
В сем хвала Анне есть многа,
Что любима от вышня бога.
О сем побеждать[43] ей желаю,
И побеждать всегда имеет,
Кто противен быть ни посмеет.
Тем «виват Анна!» восклицаю.
Июль 1734
|
Источник:
Тредиаковский В. К. Избранные произведения / Вст.
ст. и подг. текста Л. И. Тимофеева. М.-Л.: Сов. писатель, 1963.
(Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание.) С. 129-134, прим. 485-487.
Примечания: Впервые — отдельное
издание: «Ода торжественная о сдаче города Гданска, сочиненная в вящую славу
имени всепресветлейшия, державнейшия, великия государыни Анны Иоанновны, императрицы
и самодержицы всероссийский, чрез Василья Тредиаковского, Санктпетербургския
императорския Академии наук секретаря». СПб., 1734. Вошло в изд. 1752 г.,
где силлабический стих заменен силлабо-тоническим и дано новое заглавие: «Ода
I. Торжественная
о сдаче города Гданска. 1734» (см. стр. 453). Ода была написана в июле 1734
г., одновременно с прозаическим посвящением Бирону как первому лицу при императрице,
воспеваемой в оде, и послесловием, которое называлось «Рассуждение об оде
вообще». Посвящение, ода и рассуждение были напечатаны в издании 1734 г. параллельно
на двух языках: русском и немецком (очевидно, в угоду Бирону). Немецкий перевод
сделан академическим стихотворцем Юнкером. В немецком тексте Гданьск называется
Данцигом. Осада Гданьска была одним из эпизодов так называемой «войны за польское
наследство» (1733—1735 гг.). Польша отказывалась признать завоевания Петра
I в Прибалтике,
закрепленные Ништадтским мирным договором, и претендовала на Курляндию. После
смерти польского короля Августа II Россия
поддержала кандидатуру его сына Августа III, саксонского
курфюрста, который обещал отказаться от претензий на Курляндию. Франция поддерживала
другого претендента — Станислава Лещинского, тестя Людовика XV.
Гданьск, где укрывался Станислав в ожидании французского флота, был осажден
русскими войсками. В июне 1734 г. под Гданьском французский флот был обращен
в бегство русским флотом, двухтысячный французский десант был захвачен в плен
После этого Гданьск капитулировал и признал власть Августа III. Перед капитуляцией
города переодетый крестьянином Станислав бежал в Пруссию. В послесловии к
изд. 1734 г. («Рассуждение об оде вообще») Тредиаковский отмечает как образцы
оду Буало на взятие города Намюра и оду на коронование Петра II,
написанную Феофаном Прокоповичем на латинском языке. Перепечатывая это рассуждение
в изд. 1752 г., Тредиаковский добавляет относительно «Оды на взятие Намюра»:
«Признаваюсь необиновенно, сия самая ода подала мне весь план к сочинению
моея о сдаче города Гданска; а много я в той взял и изображений» (т. 2, стр.
32).
[1]
Трезвое... пианство — здесь: поэтическое вдохновение. В послесловии
Тредиаковский отмечает, что такие фигуры являлись характерным признаком оды
у древних греков: «Я всячески старался пиндаризовать, то есть Пиндару во всем
подражать, так что я в ней меч сердитым, а трезвым пианство назвал…» К числу
таких особенностей оды Тредиаковский относит гиперболу, которая хотя и «с
правдою мало сходна», но дозволена; а также изображение императрицы, давшей
указ об осаде города, как присутствующей якобы лично при осаде.
[2]
Парнаса убранство — украшение Парнаса, т. е. музы.
[3]
Чинит… речь избранну — т. е. рождает торжественную речь, оду.
[4]
Буде б ревности — если бы рвению.
[5]
Орфей фракийский (греч. миф.) — легендарный поэт, чье пение и игра
на лире укрощали и приручали даже диких зверей.
[6]
Амфион... фивийский (греч. миф ) — строитель Фив. Камни сами укладывались
в городскую стену под действием волшебной игры и пения Амфиона.
[7]
К несчастию в веки тем скучну — на горе врагам вовеки.
[8]
Стены, Что при близком толь горды море — гордые стены крепости на Балтийском
море.
[9]
Троянским…. примены — т. е. сравнения со стенами Трои, осада которой
описана в «Илиаде» Гомера.
[10]
В споре... с воином в бой неумильным. Здесь сопротивление Гданьска
русскому оружию сравнивается с сопротивлением Трои оружию ахейцев и силе Ахиллеса,
ожесточенного в бою.
[11]
Скамандр — река под Троей.
[12]
Ида — гора к юго-востоку от Трои.
[13]
Столценберг — возвышенность у Гданьска.
[14]
Всяк Фетидина воин сына Мужественнее тут штурмует — всякий воин штурмует
тут мужественнее, чем Фетидин сын (Ахиллес).
[15]
Власть — здесь: повелитель, предводитель.
[16]
Минерва — У Гомера Афина (Минерва) вдохновляла осаждающих Трою и сама
участвовала в сражениях.
[17]
Эгид (греч. миф.) — щит, наводящий ужас на врагов; аттрибут Зевса,
Афины; на эгиде Минервы (Афины) была голова чудовища Горгоны.
[18]
О Анне победить цело — во имя Анны одержать полную победу.
[19]
Все крепятся — все укрепляются.
[20]
И что — из-за того, что.
[21]
Отрок Геркулеса противу — мальчик перед Геркулесом.
[22]
В нутр — в центр, сердце.
[23]
Ищущего дважды корону Станислава берет за друга. Гданьск дал прибежище
Станиславу Лещинскому, вторично претендовавшему на польский престол и поддерживаемому
Францией.
[24]
Чрез поля льющася Нептуна — т. е. реки Вислы, охраняющей Гданьск.
[25]
Росска Перуна — здесь: русского оружия, войска.
[26]
Секвана — Сена.
[27]
Тот в свой проигрыш барабаны Се Вексельминды бьет в пригоде — т. е.
французский народ себе в ущерб и в угоду Гданьску выступил в поход (бьет барабаны).
Вексельминда — Вейхзельмюнде, немецкое название маленькой крепости близ Гданьска
(означающее: Устье Вислы), где французы высадили десант.
[28]
Ставит разрезом В россов — т. е. направляет жерла на русских.
[29]
На раскатах вне уду. Пушки были поставлены на насыпях вне укреплений,
снаружи.
[30]
Соблюсти б ногами жизнь собу — только бы сберечь ногами собственную
жизнь.
[31]
Чтут дважды ту хински пределы. Китай дважды (в 1731 г. и в 1732 г.)
присылал русской императрице послов с богатыми дарами.
[32]
Оливой обвитый — миролюбивый; оливковая ветвь — символ мира.
[33]
Алциды — Геркулесы.
[34]
Всё известно — здесь: все, что ни на есть, решительно все.
[35]
Устоять весьма ти не можно — тебе никак нельзя устоять.
[36]
Ограды… отбиты — захвачены укрепления.
[37]
На браки — на свадьбу.
[38]
Магистрат — Со времен Ганзейского союза Гданьск сохранил широкие вольности,
он управлялся магистратом (выборным городским управлением).
[39]
В помощи несоседней — т. е. в французах, которым не удалось прорваться
к Гданьску.
[40]
В приятстве Станислава суетная была надежда — т. е. магистрат ошибся,
приняв под защиту Станислава и понадеявшись на помощь его зятя, французского
короля.
[41]
Биться как прочил — т. е. как намеревался сражаться.
[42]
Храбрость свыше — неземную храбрость.
[43]
О сем побеждать — этим побеждать.
|
