В.К.Тредиаковский

Устрой, давно молчаща лира,

В сладчайший глас твоих звон струн;

Да будет слышимый от мира,

Взнеси до стран, где есть перун,

Твой возглас светлый и приятный,

И в звучном шуме грому внятный;

Сама в умильности в чертог

Несись к Елисавете красно,

Ту воспевая повсечасно

И повергаясь к ней до ног.

О! Матерь отчества российска,

О! Луч монархинь и красот,

О! Честь европска и азийска,

О! Плод Петров и верьх высот,

Воскликнуть может кто пристойно,

Чтоб было всё того достойно,

Кой зрится на главе твоей

Венец от каменя толь честна?

Моя песнь будет хоть не лестна,

Но сил к хвалению нет в ней.

Зефирный ветры дух да веют,

Да реки нектаром текут,

Скоряе все плоды да спеют,

Цветы везде да прорастут,

Да льют стихии силу нову,

К безвредию вещей готову:

Российски ныне небеса

В Елисавете обновились,

Ее и земли пременились,

И зрятся всюду чудеса.

Без дива ль очи в нас едины

Возобновление то зрят?

Не имут ли сердца причины

К веселию, что толь горят?

Законну мы главу зрим ныне

Венцем блещащу в благостыне:

Мы все зрим, что Елисавет

Престол, власть, скипетр и державу

Наследила себе по праву

И век златый ко всем ведет.

Стремится тщетно мысль на горы,

Где сладкогласных муз престол;

Туда возводит дерзко взоры,

Оставить пореваясь дол:

Ни Аполлин есть сам исправен,

Ни нежный хор его весь равен.

Елисавету восхвалить,

Императрицу увенчанну,

В знак милостей нам свыше данну;

Мне ль достолепно вострубить?

Елисавете подобало

На троне сем давно сидеть;

Давно в руках ей надлежало

Державу с скипетром иметь:

Сама главы ее корона,

Бедра ж искал меч оборона;

Давно быть и на раменах

Порфира златотканна тщилась,

Дабы сама вся украсилась

Толь от прекрасныя в женах.

Народ тогда колико бедный

Лил теплых к вышнему молитв,

Да взыдет та на трон наследный,

Хоть был ему страх от ловитв!

О! Вы толь храбрые солдаты,

Монархини сея коль краты

Сердец желали в глубине?

Вы, о! стена России тверда,

Уж видите что милосерда

Верьховнейшею в сей стране.

Все зрите, се Елисавета

Сияет коль своим венцем!

Се в багрянице, с слов завета

Пресветло блещет коль лицем!

Прекрасна, щедра, справедлива,

Во всех добротах особлива,

На троне важно коль сидит!

Величие в императрице

Всяк зря и красоту в девице,

Да ону достодолжно чтит.

Еще ль гласить по недостатку

Моих сил тако не боюсь?

Я ль воспою хвалу пресладку

И толь продерзостен явлюсь?

Почто я в мысли не имею,

Что с неискусства онемею?

Но всюду славят по всему

Елисавету несравненну:

Тем песнь мою неукрашенну

Скрасит усердие к тому.

О! Всех сердец толь чистый пламень,

Елисавет, Петрова дщерь!

Почто ж твое к нам было камень,

Надежды заключая дверь?

Почто не прежде воцарилась?

Ни прежде в сем венце явилась?

Тебе ль всех слезы повсегда

Не объявляли предовольно,

Тобою если б было вольно[1],

Была б в нас главною тогда?

Поставлены уж сети были;

Ям оказалась глубина;

Беды и скорби нас губили;

И ненависть воружена;

Блевала злость змииным ядом,

Со дна всем подымалась адом.

России горький токмо стон:

Все без защиты от навета!

Но ты, зря, о! Елисавета,

Как будто сих не зрила спон.

Особа ж ли твоя дражайша

Тогда пребыть могла без бед?

О! дщерь, отца дщерь не нижайша,

Толикий никому был вред:

Везде обида, всюду страхи;

Уже и самые все прахи

Любезну гнали небесам.

Хотя ж сие и досаждало,

Однак тебя не возбуждало

Идти, куда твой род вел сам.

Народ, все войско, благородство[2],

Синклит и весь духовный чин,

Науки, суд и мореходство,

Всяк вернейший российский сын;

Всё, в виде от Петра что новом,

Молило так молчащим словом:

«О! буди, время, наша мать;

Твои все и твоих неложно;

Потщись, а дело есть возможно,

Престань, всех радость, толь рыдать».

Сим дух, толь непоколебимый,

Хоть не терзаем быть не мог,

Но так был вид твой всеми зримый,

Что будто не крушил налог.

Великодушия пределы

Могли б все и тогда быть целы;

Бедам ли ты ждала конца?

У всех уже шли к смерти ноги,

Спастись не видели дороги,

Что быть коснела без венца[3].

Что ж то! В ревнительнейшем жаре

Поющий стих куда стремлю?

Безумно в дерзком зрюсь быть сваре,

Впреки терпению гремлю.

О! мати росских чад высока,

Не отврати во гневе ока:

Вся радость чистая моя

Хотя сие так произносит,

Но зрит, и верить просит,

Колика мудрость в сем твоя.

Судеб я бездну вышня бога

Чту токмо, ужасом разясь;

Испытовать ту дерзость многа

Бегу потопа, не стыдясь:

Премудрый ведал точно время,

В которое Петрово племя

Десницею благословить

Полезнее для нас всех было.

Но средство мир весь удивило,

Дал коим скипетр возвратить.

Уже зришь, коль народ подданный

Веселий выше здесь своих;

Ликует, что есть непопранный

От зверства гордого чужих[4].

Но радости сея причина,

Ты, о! монархиня, едина:

Восставил скипетр твой его[5];

Твоим есть утвержден престолом;

Нет места в нем фортуне с колом»

Венец твой щит нам от всего.

Тобою все мы благосчастны;

Всяк состояние блажит;

Всем ныне дни сияют красны;

Ничто уж больше не страшит.

Мир заключаешь ли с другами?

Несутся с неба дары сами,

Обилие, богатство вновь,

Вселяется внутрь дух спокойный,

Порядок зрится всюду стройный,

Усердность, искренность, любовь.

Враги ль тебя где нудят к брани?

Остряе росский тотчас меч;

Несутся вскоре должны дани;

Ярится храбрость тех посечь.

Где воин идет, там успехи;

Моря и реки без помехи;

Поля и горы для побед;

Быстряе птицы слава мчится;

И токмо торжество красится:

Противных погибает след.

В век долгий здравствуй, венценосна!

Красуйся в благодати сей!

К единым казнем лютым косна[6],

В щедроте процветай твоей!

Дарами свыше превосходна

И добродетелям всем сродна,

В блаженствах весело играй!

Вкушай намерений плод чистых

В Петре с Петровых ветвей истых.

Но в дар тебе? — сердца взимай.

Не презри моея глас музы,

Молчавший премноги дни;

Расторгла немоты днесь узы,

Ее похвал не отжени:

Хотя и недостойна слуха,

Но чиста сердца песнь и духа:

На искренность ее воззри,

На верну должность и подданства;

Сим счастливу, и без убранства,

Тобою красну сотвори.

<1752>