Прокопович Феофан. Владимир (трагедокомедия)

Трагедокомедия «Владимир»,
славенороссийских стран князь и повелитель от невирия тми в свит евангельский приведенний духом святим от рожества христова 988, нини же от православной академии могилеанской и киевской на позор российскому роду от благородных российских сынов, добре зде воспитуемых, дийствием, еже от пиит нарицается трагедокомедия, лита господня 1705 июля 3 дня показанний.

Действие I. — Явл. 1. Явл. 2.
Действие II. — Явл. 1. Явл. 2. Явл. 3.
Действие IV. — Явл. 1. Явл. 2.
Действие V. — Явл. 1. Явл. 2.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Явление 1

Ярополк. З бездн подземних, з огненной вихожду геенни

Ярополк, братним мечем люто убиенний,

Брат князя Владимира. Ни! Глагол сей ложний:

Яко не Владимир мой брат есть, но безбожний

Братоубийца. Кая лесть! Многажди красно

Имя будет, но своей вещи несогласно:

Владимир владиние мира знаменует,

А брат мой с родственною кровию воюет.

Брат мой, — о горе! и се глагол неистовий:

Враг мой, супостат мой, жрец моея есть крови!

Сия ли знамения братной любви? Сие

Усердие ко брату? О вик мой! О дние

Лукави! да помрачит вас мрак нечаянний!

Но где есм? О люте мне! Где есм окаянний?

Что вижду? Киев се есть. Горе мне! О горе!

Умерший единою, се уже повторе

Умрети чаю. Почто, плачевний удоле

Адский, послал мя еси семо! Сие поле

Болшую скорб и позор лютейший имеет:

Увидит мя Владимир и паки убиет.

Аще же и не может меч духа убити,

Обаче кая туга, кая скорбь — видити

Миста сия! Зде княжий престол, зде

Всероссийской области и толику славу

Брат завистний содержит; аз же приях рани,

Аз смерть подях горькую, тоеяжде страни

Отчичь, дидичь, наследник. Кто от вас, о бози,

Тако владиет миром? Един или мнози

Промисл вещей имате? Такова ли ваша

Правда? Братоубийци честь за казнь прияша,

А его же убиша, смерти неповинна,

Еще в ров есть низвержен темний! О безчинна

Сонма вашего, бози! Но кая мя сила,

Чия вражда на сие мисто понудила

Изийти з бездн адових? Скорб тамо велика,

Но горее от огня гризет человика

Зависть неутолима. Зде убо утробу

Мою зависть снидает, зде мене ко гробу

Болезнь влечет внутрная. Лучше бы умрети

Паки: тако не могу окаянний зрети

На цвитущую область враждебного брата.

Зде его сокровища, зде царска палата;

Зде враг мой, на престоле сидя превисоком,

Сам честен сии прочиих величавим оком

Презирает. Сам токмо драгий, свитлий, златий,

Прочий, пред ним просто не смиюще стати,

Гиблют себе смиренно; инний же поднозе

Пад, лежит и бездушен трепещет на мнозе.

Мнози от иноземних приходят со дари,

Господем зовут; он же, окружен боляри,

Легким степеней семо и овамо ходит

И, всих удивляющи, бров горду возводит.

О люте мне! люте мне! Веема исчезаю,

Весь гину от зависти и не ощущаю

Вутроб во мне ражженных. Вещь есть невозможна

Не завидети тому, иже брат сии, ложна

Имени искреннему брату в своей части

Завидит и завистной не наситит страсти,

Аще не в братней крове меч лютий упоит.

Коих убо зол ему желати достоит?

О граде тяжкий моим очесем! О злаго

Жилище разбойника! Добре таковаго

Князя достоин еси, аще болезнь чужда

Не болит тебе, аще неправда и нужда

Имать место у тебе. И еще повсюду

Проносится висть, не вем, исшедши откуду,

Аки бы христов закон в тебе имать быти,

И з богами Владимир дерзнет брань творити.

Христе! аще ти еси цар и господь всея

Твари, где суд истинний? где правды твоея

Неложное мирило? Убийца во славе

От тебе винчан будет, и тако державе

Твоей угождается! Сродственния крови

Губитель любим тебе. О суд неистовий!

Но вы, бози лучший, привратите семо

Уми прозорливие; виждите, что творемо

Зде будет: Владимиру брата не довлеет

Убити, брань вознести на богов имеет.

Что вам мнится? Тебе же наипаче, державний

Перуне? Видел еси, когда мя злославний

Убиваше мучитель, и стрел огневидных

Отнюд не пустил еси и сих всих безбидных

Разбойников сотворив. Вижд, что имать быти:

Брат мой тебе ж самого хощет сокрушити.

Явление 2

Жеривол (волхв), Ярополк.

Жеривол. Кто зде тако на боги хулит?

Ярополк. Стой, не бойся.

Жеривол. О люте мне!

Ярополк. Не бойся.

Жеривол. Перуне! устройся!

Помози, силний боже!

Ярополк. Что тако безумен

Стал еси, Жериволе? Или дитоумен

Вик тебе возвратися? Ни ли мене веси,

Кто есм аз? Стой, не бойся. Кии тако биси

Возмущают и мещут?

Жеривол. Вем тя, о владико:

Князь Ярополк еси ти.

Ярополк. Что уже толико

Вид мой устрашает тя?

Жеривол. Мертва тя слишахом,

Того ради видяй тя колеблюся страхом.

Ярополк. Вем се, яко на мертвих и зрити живии

От трепета не могут; но позори сии

Тебе, мню, не страшни суть: ти тайними слови

Каменнии от гробов открываешь крови

И гниющие уже возбуждаешь тила;

К тому воздушных, лисних и геенских сила

Духов повинуется тебе, а на чари

Твои слонце минится, померкают зари,

Ден во тму облачится. И недавно, в темной

Сетующе геенне, слишах от подземной

Страни глас приходящий, — пение то бяше

Тайн твоих: абые все сонмище наше

Вострепета, сам токмо цар не ужасеся,

Но позна глас и, егда многое стечеся

К нему полчище духов: «поспишно летите», —

Рече, — «Жеривол гласит; что велит, творите».

И многих посла к тебе.

Жеривол. Всегда аз довольний

Любве его, за что есм сам в себе неволний,

Ни свобод, в раба ему з тилом и душею

Вично себе написах кровию моею.

Недавно он мне присла дар неоциненный,

Злат сосуд, некоея сили исполненний.

От него же мало что, аще испиваю,

Абые со мертвими и с биси дерзаю

Сходитися. Тебе же ныне устрашихся,

Яко сили тоея еще не напихся.

Прости, о владико мой! Не буди твоему

Противно величию, дажд крепость моему

Малодушию.

Ярополк. Несть в сем моей укоризни,

Не требе гнушатися царской даровизни.

Жеривол. О висти сей веселой! Кого вижду, княже?

Ярополк еси, добре знаю. Коея же

Вини к нам пришел еси от мертвих?

Ярополк. Вас ради.

Жеривол. Како?

Ярополк. В бидах ваших вам желая отради.

Не прииде ли вам в слух, что ваш умишляет

Князь на ви?

Жеривол. Что новое? Он давно являет

Свирепство свое: уби тебе, брата родна.

Ярополк. Жертва великих богов несть к тому свободна.

Жеривол. Что слышу?

Ярополк. Християнский закон восприяти

Умысли, от богов же всячески отстати

Хощет.

Жеривол. Га! га! га! га! га! Истинное слово.

Аз сам без висти сея (повим нечто ново,

А вам несвидомое), аз (глаголю вирно),

Аз первый подзрел его, яко лицемирно

Начат богом служити: слиши тайну странну.

Первие он ко богом и жерцом пространну

Име руку и, егда жертву приношаше,

Радость, праздник, торжество, веселие наше

Бе тогда: воли толсти и тучние крави

Убиваеми бяху и довольно страви

Не бози токмо, но и жерци имеяхом

И не токмо ни мало тогда не стужахом;

Но, — вируй ми, о княже! — жрец Перуна, бога,

Добре чрево исполнил от тука премнога

Со Перуном (веси, что имам глаголати),

Со Перуном могох мя в тили соравняти.

Но уже тую щедрость измини. О студа!

Даде вчера едина козла, тако худа,

Тако престарилого, тако бестилесна,

Тако изнуренного, иссохша, бесчестна,

Тонка, лиха, немощна, бескровна, бесплотна, —

Еще ножа не приях, а смерть самохотна

Постиже его. Гнив ли уби его божий,

Или яко не бе в нем кроме едной кожи

И под кожею костей, тилесе ни мало?

Что убо мнится тебе? Кое се настало

Время? Не нам се нужда творится, но, стада

Не ядше, измрут бози.

Ярополк. Еще прежде глада

Побиет их Владимир: дерзнувий пролити

Кровь братнюю, дерзнет он и боги побити.

Жеривол. О лютой сей дерзости! Но повежд подробну,

Молю, коим образом тако неудобну

Смерть подъял еси; аз бо ничтоже вем инно,

Токмо яко брат брата умертви бесчинно.

Ярополк. Сведем вам есть наш давний свар[1]. Но се не буди

Дивно: претикаемся часто, суще люди.

Зрете, яко неравни братние бывают

Сердца. Уви! вышь мири себе возвышают.

Владимир, мний возрастом, долженства своего

Ни мало не помяну, ни проси моего

Он, престарилой сущей злоби, мира; мира

Аз убо просих, но не бяше его мира Злоби.

Не могий убо явним и оружним

Видом мя побидити, побиди безмужним.

Лесть прият вместо меча: мнится быти мирний

Во слове, в сердцы же ношаше яд звирний.

З моего ж он хищний смирения сити

Соплет на мя: взивает дому посетити

И утвердити завит. Аз прост и ничтоже

Злого в толицей любве чаяй, — не бо може

Вирная любовь быти, ни распра почиет,

Где любви знамения вира не имеет,

Пойдох аки ко брату. О день! о час лютий!

Камо идох безумен? Трикрати на пути

Конь преткнулся, трикрати вран прелете черний,

Третий час дне трикрати нарекох вечерний;

Воспящаше мя и друг, даяй совет здравий.

Но не воспященни суть божий устави!

Прийдох уже ко дверей, чаяй, яко тими

Вхожу в дом братний, — внидох во мрак вичний ими!

Егда бо праг преступи, отсюду и сюду

На мечи мя подъяша, моих же оттуду

Всих воев воспятиша; еден со двоими

Всуе брахся, весь люте на мечах носимий.

Яко медвидь, ему же в перси ловец силний

Вонзет рожен, мечется всуе и бездилний

Гнив ярит и, елико борется крипчае,

Толико вонь желизо входит глубочае:

Сице аз бидний брахся, послиди же тамо

Падох и, валялся семо и овамо

В крови моей, сугубим путем пустих душу.

Жеривол. Не могу аз слышати, но отмстити мушу[2].

О бози! помозете. Аще мои писни

Силни суть и могут что, да пройдут в безвистни

Места, в дебре, в пещери, в рики, в бездни, в гроби,

В глубокие великой Матери утроби:

Подвигну мертвых, адских, воздушных и водних,

Соберу духов к тому же звирей иногородних,

И совокупно прийдут змии страховидни,

Ради, смоки, полози, скорпии, ехидни;

Совлеку солнце з неба, помрачу свитила,

День в нощ претвору: будет яве моя сила.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Явление 1

Курояд, жрец (поет). Слишите празднична рога:

День прийде Перуна, бога, —

День шумний, бурний, ужасний,

Праздник громкий, велегласний.

Слишите, рустие люди!

Доми, орудия, труди,

Торги, купля оставите,

Спешно на праздник идите!

Воли, крави избирайте,

Толстие жертви давайте!

Он есть бог молниелучний,

Любит мяса зело тучни.

Слишите празднична рога,

День прийде Перуна, бога.

Явление 2

Пияр и Курояд, жрецы.

Пияр. Курояде! престани! престани! престани!

Курояд. Что та ко, о Пияре?

Пияр. Всуе ныни страни

Оглашаеш, понеже не будет днесь жрома

Жертва, не движи людей.

Курояд. Невежо! есть грома

Праздник.

Пияр. Честний Жеривол есть не готов.

Курояд. Како

Жеривол есть не готов?

Пияр. Не готов есть всяко.

Курояд. К чему он есть не готов?

Пияр. Не готов есть жерти.

Курояд. Дадите ми, о бози, да аз тако терте

Возмогу кури моя, яко он всецило

Трет воли безмерния! И на сие дило

Что есть нужно, молю тя; повижд.

Пияр. Несть удобна

Времени, яко вижду.

Курояд. Вещь се неподобна.

Жерти ему несть время? Прельщаешься, друже,

И вируеши тако, я виры нейму же:

Он бы хотел, дабы был праздник беспрестанний.

Аз дивную вещь видех: когда напитанний

Многими жертвами он лежаше в охлади,

А чрево его бяше превеликой клади

Подобное; обаче в ситости толикой

Знамение бысть глада и алчби великой:

Скрежеташе зубами на мнозе без мири,

Движа уста и гортань! И достойно вири

Слово твое, Пияре: «время не имеет?»

И во сне жрет Жеривол

Пияр. Се не разумиет

Любимий мой. Курояд Пиярева слова!

Рех: «не имать времени», видя не готова

Его быти.

Курояд. Мню, зубов не изостри или

Не испраздни стомаха.

Пияр. Ругаешься; ни ли

Ти во грих вменявши дерзок смих творити

З мужа толь велебного? Что ж имеет быти?

Веси попа сего.

Курояд. Почто праздника не творит?

Пияр. Ныни и се довлеет.

Курояд. То он нас поморит

Гладом.

Пияр. Нужда терпити.

Курояд. Но молю тя, кая

Нужда се необична?

Пияр. Аз, дрова сбирая

На жертву, ходях ныни сквозе лис пустинний,

И се бижаше скорий, простовлас, бесчинний

Жеривол и, от земли вихром подносимий,

Не позна я на пути; но неудержимий

Биг творя, пущаше вопль в дебры необичний.

От всих же стран пустини страшни и различии

Отповидаху гласи и свисти, и кихти.

Курояд. Скорб некую имеет.

Пияр. Того ради рех ти,

Яко нест готов жерти.

Курояд. Убо потерпемо,

Что се будет. Но се он, се он бижит семо!

Явление 3

Жеривол, Курояд, Пияр.

Жеривол. Скорб велия! Люте мне! Скорб, братия, зелна!

Курояд. Что ти есть, Жериволе? Престани: безделка

Толикая печаль есть. Аще и что злое

Случи ти ся, сотворше совет, можем тое

Исправити и в добрий случай преминити.

Пияр. Скажи, да советуем.

Жеривол. Ничто же совети

Успиют, аще сами не потщатся бози.

Не весте ли, о друзи, яко зело мнози

Супостата на богов ни на нас воссташа,

Воводя христов закон?

Пияр. Убо, честность ваша,

Призови силу богов: твоих они пений

Слухати навикоша, ниже повелений

Преступают.

Жеривол. Ныни бех в дебрах непроходних

И созвав бесчисленных, лютих, страхородних,

Сонм духов неисчетний. Егда же познаша

Нужду мою, скоро вси равним совещаша

Гласом, яко не требе вести всего полка.

Мы (рекше) уведахом от слов Ярополка,

Яко князь ваш Владимер, иже скорб толику

Наводит, страсть имеет зелну и велику

Ко похоти тилесной и ко мирской власти;

Того ради цариков, иже тими страсти

Владеют, звати треба. Трие суть: бис мира,

Бис плоти, бис противства божия. Тем вира,

Неблагоприятна нам, колеблется всюди.

Но тии где сь странствуют? Убо наши труди

Будут в том, да поищем и пришлем их скоро.

Се рекше, полетеша поспешно и споро.

Тых на помощь аз чаю...

[В третьем действии Владимир советуется с сыновьями, Борисом и Глебом, о принятии новой веры: они поддерживают его намерение. Приходит Жеривол и упрекает Владимира в небрежении к богам. В дальнейшем происходит спор византийского философа с Жериволом, в котором последний обнаруживает полное свое невежество. Жеривол уходит, византийский философ-миссионер излагает Владимиру, Борису и Глебу основы христианского вероучения.]

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Явление 1

Владимир, Борис и Глиб.

Владимир. Имате ли некое сумнение, чада,

О слове философа?

Борис. Мне еще отрада

Великая на сердцы и, егда он слово

Простираше, мнит ми ся, яко вино ново

Влияше ми в сердце.

Владимир. И аз таковую

Радость имех; но нини инну во мне чую

Измену: сон мя некий устрашил до зела.

Некиим черним мужем изведен от тила

Мнихся быти и ведом сквозе дебр пустинну,

Потом ввержен в дол темний, потом же ко инну

Месту свитлу и злачну, но не вем, коего

Страха полну приведен, — доселе моего

Покоити не могу сердца. К тому громи

Зелние слишах, потом весь от огня жгомий

Люте бех; отвсюду же пси лаяху мнози.

Боюся, да не гнив свой поощрают бози.

Глиб. Истинна суть, яко гнив поощрают беси;

Но суетний их меч той. Веми, яко неси

Сам устрашен, нашего сердца испитати

Хощеши, отче! Ми же, тебе подражати

Во всем обикнувшии, ни мало в сем дили

Не разнствуем от тебе; бисовской же сили

Веема поругаемся: во сне страх наводят.

Почто, аще силни суть, яве не исходят На бран?

Аки татие, покровенни тмою,

Дерзают на спящего и сен со собою

Ведут на помощ; лютий полк суть и ужасний,

Лаяху же, аки пси, добре: ибо гласний

Крик имут; но ничто же криком успевают,

Не ложни в том, яко в пси себе претворают.

Мы, отче, веления от твоей держави

Ожидаем! аз сею рукою им глави

Покрушу, аки скудель.

Борис. И о мне не инно

Имей разуминие, отче! Непреминно

Согласие наше есть, ниже кров сродственна

Тако нас вяжет яко вира божественна.

Владимир. Радуюся, о чада, яко ко благому

Преклонни еста зело; обаче влекому

Волю ко желанному не всегда ползует

Свободно простирати, но да советует

Первее трезвий разум на мнозе, и тогда

Безбидно пойдет воля: она бо иногда,

Мняще быти вещ добру, избирает злую.

Отыдете на время. Аз посоветую

Наедине со мною... З воску имут дити

Сердце, скоро их на вся преклонит совета.

Явление 2

Владимир. Коль мнози суть совети, их же лице красно

Мнится быти, но, егда рассмотрем опасно,

Инако являются... Первое се яве, —

Породится от сего укоризна славе

Нашей: не повергу ли греческим под нози

Царем венца моего? И их же на мнози

Усмирих победами, тим сам подчиненный

Буду, не оружием, — едним побежденний

Словом философовим! Инако же носит

Обычай: да закона побежденний просит

От побидника, сей же тому да владиет.

К тому мир знает яко сили ми дотлеет,

Да з римским царем сяду купно же и равно,

Не тако, аще ученик его есм. Явно

Се вем укоренив. Но уже и время

Мину ученичества: егда мал бех, бремя

Сие на мне не бяше; нини на престоле

Княжем сидяй, поддам мя учителской воле?

Доселе бех невежа, и невежи бяху

Князи праотци мои, вси бо почитаху

Сих богов несуминно. Убо от безумних

Порожден есть Владимир? Кто от многоумних

Боляр не повисть тако? Ниже токмо сие

Рекут, но (что ми сердце уязвить лютие)

Рекут, яко не ради вири приях виру,

Но страха ради, хотяй завещанну миру

Крепость дати, аки бы страшна ми со греки

Брань была... Но что сия возмогут вопреки

Оглашенной истинне? Что сего порока

Множае аз боюся, неже цар? Висока

Велми и его слава. Но нам советуя,

«Крестися» ми не рече, да не аз, дряхлуя[3],

Творити се явлюся. Аще же и тое,

Еще аз мишлю, будет, что се есть? Кое

Зло есть хулиму быти от рода лукава?

Дим есть токмо людская и хула, и слава!

А яко стар учуся,— то ли будет бидно?

Учитися доброго во всяком не стидно

Есть времени: «до смерти (обще гласит слово)

Всяк человек учится». Но на мне се ново

Явится, — от праотец никто же не бяше

Христианин. Что к тебе? Но аще бы наше

Не было от князей, сродство, князем быти

Не требе бы нам было! Како же смирити

Имаши славу? Ни ли и во християнех

Суть князы? Суть царие, суть крепки во бранех

Воини. Аще же то и не будет такс,

Что есть цвит мира сего? Не видишь ли, како

Цвитуще увядает; вся аки дождевний

Туман, аки дим, аки крин единодневний,

Аки сон исчезают! А и сие благо

Толь худое колико в себе имать злаго,

Вражд, зависти, болезней, случаев различных!

Сия ли мя усладят? Сия от благ вичних

Удержат мя? Не буди!.. Но камо идеши,

Княже бидний? Триста жен где суть? Небрежеши,

Всих отвращаешися? Убо ти звир дикий,

А не человик еси; тако горделивий

Будеши, хотя быти смиренний. И сию

Мзду воздаси за любов? Уви мне! Весь тлию,

Жегом огнем сердечным, весь внутр изгараю,

Пламень внийде в утробу. О горе! Не чаю

Жив быти, аще прийму закон нелюбимий,

Иго тяжкое, ярем, неудоб носимий!

Еще же ми сие исперва повиданно

Было бы, когда еще не бе привязанно

Сердце мое толь долгим обычаем сластей,

Удобнее было бы. Ныне же огнь страстей,

Толику силу вземший, како есть удобно

Угасити? Отсюду мнится неподобно

Учение христово: учит утоляти

Похоть плотскую. Како се есть — уязвляти

Естество? Естеству се наносится нужда.

Како убо он есть бог? Воля его чужда

Есть смотрения, богу отнюд несвойственна:

Аще он есть создатель мира вещественна,

То почто созданию своему противний

Закон вносит? Аще же ин кто мир сей дивний

Произведе в бытие, ин убо кто мира

Начало есть, убо есть о нем ложна вира...

Владимере! что тако биснуешься? Кия

Биси (о люте тебе!) наваждают сия

Помысли и глаголи?..

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

Явление 1

Курояд, Пияр.

Курояд. Ясти мне хочется, ясти, о горе! ясти,

Ясти хощу! Горе мне! приходит пропасти.

Пияр. Курояде! где ти был? Где был еси мине?

Курояд. Дабы тако не был жив князь наш (наедине

С тобою бесидую), яко богом жертва

Чрез него вся оскуде! О! аще бы мертва

Слышах его, слышах бы висть радостну нову.

Пияр. Почто тако?

Курояд. Увирив философа слову

Запрети приносити жертви по всем градом.

Пияр. Мала еще се злоба.

Курояд. Убивати гладом

Малу злобу зовеши да еще пречестних

Жерцов и молебников за ввес род нелестних!

Се аз ходих на село курей куповати.

И когда сие бяше?

Пияр. Горшее слишати,

Вижду ты не случися, что глаголют мнози.

Молю тя: кто болий есть — жерци или бози?

Курояд. Вем, что вопрошаеши: аки бы скорб сию

О мне имел? Ни, друже! Мене не жалию,

Жалию богов: ибо аще оскудиет

Жертва, аз куплю мяса; бог же не имеет

Пенязей и не пойдет на село: глад убо

Нам — ему смерть готова. И сие сугубо

Печалива мя творит.

Пияр. Еще ты не веси

Злобы его горшия. Тако его биси

На богов возяриша: повеле повсюду

Крушити боги. Видех, како уд от уду

Отторжен валяшеся, многих носи, нози

Урезанние видех. О благие бози!

Болию за вас зело. Чи не скорб се, друже?

Ладо не может уже плясати, ему же

Сие дало от богов всих есть порученно,

Но токмо лакте движет всуе, недейственно.

Мошко же отнюдь кадил не возможет чути,

А Подвизд (о скорб моя! О жал мой вселютий!)

Пребиту голень имать и храмлет, стеняя!

Но слыши множайшая и крайняя злая:

Дити студнии, кумир рассекше подробну, —

Что видех окаянний! зри вещ неподобну...

Курояд. Ах! Ах!

Да како их не пожрет земля, се видяще?

Весть ли сия Жеривол?

Пияр. Курояде! аще

Жеривол увесть сия, предаст духа богу.

Курояд. Но где он есть, не веси?

Пияр. Впаде во премногу

Болезнь от скорбей многих и едва возможет

Убижати от смерти: зело бо не может

Ясти, ни вкуса чует: третий день минает,

Яко он уж едного токмо пожирает Быка на день.

Курояд. О люте! Вси ми измрем гладом!

О княже беззаконний! дабы ты над адом

Царствовал, не над нами, не над русским родом!

Пияр. Молчи! Тишимся твоим, господи, приходом.

Явление 2

Мечислав Вожд Храбрий, Пияр и Курояд.

Мечислав. Кое зде дило, жерци? Воистинну дивний

Упор сей! Вы едини имате противны

Быти воле княжеской? О столпи безумии!

Скоти бессловесние! Старци детоумни!

Курояд. Что толиким, господи, движеши нас страхом?

Мечислав. Ни ли слышасте воли княжей?

Курояд. Не слишахом

Воистинну, кая есть.

Храбрий. Убо еста глуха?

Трубний глас извещаше.

Пияр. Не доиде слуха

Нашего: ми зде равно прийдохом от пути;

Не быхом днесь в Киеве. Но воспомянути

Изволте, господне, кий указ есть княжий.

Ми творим волю его. Воистину вражий

Дух бы был, аще бы кто противился воле

Толикого владики.

Мечислав. Убо вам дотоле

Несть вестно, яко всюду крушити кумири

Князь повелел, наставшей християнской вири?

Пияр. Се новое мы слышим.

Курояд. Ниже нам чаянно.

Мечислав. Како? Вся весть Россия, вам же неслыханно

Доселе есть! Лжете, пси!

Пияр. О господи! буди,

Яко же глаголеши; обаче мы люди

Простие, не слишахом.

Курояд. Да не прогневится

Власть твоя: ваша повесть отнюдь быти мнится

Неудоб верителна: наш боголюбивий

Княз есть.

Мечислав. О горе тебе! Или мне, псе лживий,

Лгати велиши? Убо от твоего ж дила

Явлю истинну: круши идоли.

Курояд. Сечила

Не имам со собою.

Мечислав. Воини! дадите

Оружие.

Курояд. Милости прошу: не мучите

Болного. Виждьте, како не могу подяти.

Мечислав. Уд непослушлив мечем достоит отяти.

Курояд. Люте мне!

Мечислав. Достигайте! Ти на мистце друга

Наступи; ни ли и ти тогожде недуга

Вредом ослаблен еси?

Пияр. Послушай мя мало,

Владыко! Се Ладо есть бог, а се — Купало,

А се — Перун великий: с теми убо, яко

Хощете ви, творете; сего же никако

Не вредете, молю вас. Ох! с коликим страхом

Поминаем, что о нем от древных прияхом.

Прорекоша древний жерци, яко аще

Вредит кто бога сего, тогда, то видяще,

Слонце лучи закриет, Днепр же воспятится,

Киев, трусом низвержен, во прах обратится!

Молю вас, не дерзайте.

Xрабрий. Дерзнем убо сие

Уведати: дило нам страх сей явственнее

Покажет. О великий! О боже преславний!

Не прогнивайся на ны: что веле державний

Княз, достоит творити. Аще погибаем.

Яко же прещаеши, обаче дерзаем.

Пияр. Не дерзайте, молю вас. О люте! о горе!

Зрите: трясется земля, падет град воскоре,

Падет град! Что творите? Не могу стояти

На ногах.

Мечислав. Лживий лестче! не годе ти лгати.

Пияр. Слонце изминяется!..

[Заканчивается трагедокомедия «Владимир» хором, который высказывает пожелания успехов Петру I в его делах]:

...дажд крепость и силу

Дажд и многоденствие, дажд к всякому дилу

Поспех благополучний, брань всегда победну!

Дажд здравие, державу, тишину безбидну!

Дажд сия царю Петру, от тебе венчанну,

И его первейшому вожду Иоанну!



	Феофан Прокопович Владимир (трагедокомедия) В сокращении