|
СВОБОДА — универсалия
культуры субъектного ряда, фиксирующая возможность деятельности и поведения
в условиях отсутствия внешнего целеполагания. В историческом контексте европейской
культуры доминирующим оказывается аспект С., артикулируемый в классической
философской традиции как С. воли. Когерентным процессом по отношению к историко-философской развертке
проблематики С. воли является развитие понятия С. в контексте философии власти,
определяющей последнюю именно как возможность внешнего целеполагания деятельности
другого субъекта: «возможность проводить внутри данных общественных отношений
свою собственную волю, даже вопреки сопротивлению» (М.Вебер), «способность
или потенциальная возможность людей принимать решения, оказывающие влияние
на действия других людей» (Парсонс) и т.п. Вместе с тем в историко-философской
традиции задается и более широкое понимание С., интерпретируемой не только
применительно к целеполаганию (субъектной составляющей деятельности), но и
к возможности реализации этого целеполагания (объективно-предметная составляющая
деятельности). Отсутствие внешнего целеполагания еще не есть гарант подлинной
С., ибо не снимает связанности деятельности условиями ее протекания. Понимание
последних в качестве объективных задает традицию усеченного понимания С.:
от фатализма в его как иррационалистских (типа астрологии), так и рационалистской
(Локк, Спиноза, Лаплас) трактовках — и до марксистского определения С. как
«познанной необходимости» и концепции «иронии истории» Р.Нибура (см. Ирония
истории), фактически сводящих С. к несвободе от «необходимости». В
неклассической философии проблема С. выходит за пределы психологизма и гносеологизма
С. воли и артикулируется параллельно в имманентно-экзистенциальной (обреченность
человека на С. у Сартра, философия С. как возможности бунта у Камю, С. как
надвитальный феномен в философии Шелера, С. как преодоление отчуждения в контексте
отношения «Я — Ты» у Бубера, «теология освобождения» в протестантском модернизме)
и социокультурной («Диалектика просвещения» Хоркхаймера и Адорно, выход
человека за пределы своей «одномерности» у Маркузе, концепция «негативного
гуманизма» А.Глюксмана, идеи «нерепрессивной» культуры и техники у Т.фон-Роззака,
С. как «перехват истории» в революционном творчестве у Аренд и др.) своих
версиях. В рамках экзистенциальной трактовки С. последняя
связывается с индивидуальным бытием личности, центрируя на себя субъективную
систему ценностей. Что же касается социокультурной трактовки
С., то в ее рамках феномен С., напротив, соотнесен сугубо с социальной сферой
и мыслится в качестве достигаемого, в отличие от феномена воли, соотносимого
с индивидуальной сферой и мыслимого в качестве имманентного ей. В содержании
понятия «С.» имплицитно заложен вектор альтернативности (сознательного противостояния)
социальному давлению: С. конституируется именно в социальном контексте («демократические
С.», «правовая С.» и т.п.) как результат преодоления
несвободы. По формулировке Аренд, если в рамках сферы приватности возможна
«свободность» как имманентное состояние личности, то С. реализует себя только
в сфере публичности, а именно — в рамках политики, в контексте политического
противостояния, разрешающегося в революции как «прорыве в С.». В современной
философии проблема С. артикулируется как в социальном приложении (концепция
«либерального иронизма» Рорти, постмодернистские аналитики С. в контексте
шизоанализа: см. Шизоанализ, Машины желания), так и в качественно новой своей
постановке — как С. текста (см. Ризома, Означивание) и С. его интерпретации
(см. Нарратив).
М.А. Можейко
|
