|
«СКАНДАЛ В ФИЛОСОФИИ»
— понятие, конституирование которого вызвано попытками придания философии
статуса исчерпывающе универсальной, жестко дедуцированной системы завершенного
знания. Понятие «С. в Ф.» введено Кантом, который, полемизируя с Беркли, усматривал
в неочевидности для последнего (пусть даже и в умозрительном философском контексте)
реальности существования вещей, именно духовную ситуацию «С. в Ф.» Наиболее
четко отсутствие какой бы то ни было значимой и, тем более, возрастающей совокупности
универсальных философских положений, которые бы разделялись всеми мыслителями-профессионалами,
зафиксировал Ясперс. По его мнению (в схеме его идей о «философской вере»),
«... то, что из непреложных оснований признается каждым, становится тем самым
научным знанием, уже не являясь больше философией, и относится к конкретным
областям знания...» Даже в рамках процедур деконструкции (см.), присущих творчеству
ряда представителей философского постмодернизма, вопросы «С. в Ф.» не утрачивают
своеобразной актуальности, примером чего является полемика Батая и Дерриды
(Батай: «... я ввожу неудержимые концепции» — Деррида: «... философ слепнет
в тексте Батая, ибо является философом лишь в силу... нерушимого вожделения
сдерживать, удерживать от соскальзывания самодостоверность и надежность концепции.
Для него текст Батая ловушка: подлинный скандал...»). Ср. также сочетание
«телесной схватываемости», по Гадамеру, идей лекционных курсов Хайдеггера
и их «неразрешимой неопределенности», образующие в совокупности философский
«С.». (Постмодернистская трактовка в качестве «С. в Ф.» ленинского принципа
партийности философии свидетельствует скорее о не совсем правомерном смешивании
Дерридой профессиональных дискуссий о предельных основаниях философии и статусе
ее проблем, с одной стороны, и жесткой идеологической установки лидера большевизма
на превращение философии в «винтик» «общепролетарского дела» — с другой. «Встроенность»
же официальной советской философии в систему соответствующих партийно-политических
догматов в структуру книги «История ВКПб. Краткий курс», например, означала
не ситуацию «С. в Ф.», а отражала курс практиков коммунизма на ликвидацию
философии как таковой.) По всей видимости, феномен перманентного «С. в Ф.»
отражает то обстоятельство, что подлинное призвание и промысел философии как
«архитектуры вопросов» (Э.Ионеско) — скорее формулировать корректным и адекватным
образом миро — и человекопостигающие проблемы, нежели искать ответы на них.
(В этом контексте правомерно обозначение эпохи господства схоластики как своего
рода времени ответов.) Любой (даже «верховный») закон природы может выступать
для философа-профессионала только лишь как проблема, но не как открытие. Способность
мыслителей усматривать в любом установленном факте не ответ, а вопрос способствует
предохранению науки от трансформации в систематизированную совокупность суеверий
и самолегитимировавшихся смыслов и интерпретаций. (Ср. «ускользание» у Гваттари
и Делеза как единственно возможный образ способа бытия смысла и «бытие любит
прятаться» у Гераклита.) Тем не менее, значимость экстатической веры в то,
что действительно обретенное нами знание нас не покинет, отмечалась, например,
Гегелем: «Если люди утверждают, будто нельзя познать истину, то это злейшая
клевета. Люди сами не ведают при этом, что говорят. Знай они это, они заслуживали
бы того, чтобы истина была отнята у них».
В.Л. Абушенко, А.А. Грицанов, М.А. Можейко
|
