|
СИМВОЛ (греч. symbolon — знак, опознавательная примета; symballo — соединяю, сталкиваю, сравниваю) — в широком смысле
понятие, фиксирующее способность материальных вещей, событий, чувственных
образов выражать (в контексте социокультурных аксиологических шкал) идеальные
содержания, отличные от их непосредственного чувственно-телесного бытия. С.
имеет знаковую природу, и ему присущи все свойства знака. Однако, если, вслед
за Гадамером, сущностью знака признать чистое указание, то сущность С. оказывается
большей, чем указание на то, что не есть он сам. С. не есть только наименование
какой-либо отдельной частности, он схватывает связь этой частности со множеством
других, подчиняя эту связь одному закону, единому принципу, подводя их к некоторой
единой универсалии. С. — самостоятельное, обладающее собственной ценностью
обнаружение реальности, в смысле и силе которой он, в отличие от знака, участвует.
Объединяя различные планы реальности в единое целое, С. создает собственную
многослойную структуру, смысловую перспективу, объяснение и понимание которой
требует от интерпретатора работы с кодами различного уровня. Множественность
смыслов свидетельствует не о релятивизме, но о предрасположенности к открытости
и диалогу с воспринимающим. Возможны различные трактовки понятия «С.» и «символическое».
В семиологии Пирса «символическое» понимается как особое качество, отличающее
С. от других средств выражения, изображения и обозначения. Эта особенность
С. представляется как частный случай знаковости и ее наивысшая степень; или,
наоборот, наибольшая противоположность знаковости; например, архетипы Юнга
— это единственная опосредованная возможность проявления бессознательных начал,
которые никогда не могут быть выражены как нечто определенное. Символическое
— это глубинное измерение языка, шифр, предпочитающий процесс производства
значений коммуникативной функции; или — особый синтез условной знаковости
и непосредственной образности, в котором эти два полюса уравновешиваются и
преобразуются в новое качество (Белый, Аверинцев). «Символическое» представлено
также как родовая категория, охватывающая все формы культурной деятельности
человека — у Кассирера, Дж. Хосперса. Давая максимально широкое понятие С.
— «чувственное воплощение идеального» — Кассирер обозначает как символическое
всякое восприятие реальности с помощью знаков, что позволяет ему систематизировать
на основе единого принципа все многообразие культурных форм: язык, науку,
искусство, религию и т.д., т.е. понять культуру как целое. В С. единство культуры
достигается не в ее структуре и содержаниях, но в принципе ее конструирования:
каждая из символических форм представляет определенный способ восприятия,
посредством которого конституируется своя особая сторона «действительного».
Обращение к первому, семиотическому, толкованию С. характерно для социологов,
антропологов, логиков, искусствоведов и т.д. Предметом интереса здесь оказываются
возможные типы разрешения внутреннего напряжения знака (между означающим и
означаемым), что по-разному реализуется как в отношении С. к субъекту и принятому
им способу интерпретации, так и в отношении С. к символизируемому объекту.
Критерий различения в отношении референции: произвольность — непроизвольность
значения С. Непроизвольность (мотивированность) основана на признании наличия
общих свойств у С. и объекта, на подобии видимой формы с выраженным в ней
содержанием, как если бы она была порождена им (иконическое выражение, античность).
Отношение аналогии сохраняется и при подчеркивании несовпадения знакового
выражения и значимого содержания (религиозное понятие С.). По отношению аналогии
означающего и означаемого, мотивированности и неадекватности связи С. противопоставляется
знаку, в котором отношение составляющих немотивированны и адекватны. Произвольный
(немотивированный) С. определяется как условный знак с четко определенным
значением, ничем иным, кроме конвенции, не связанный с этим знаком. Немотивированный
С. уделяет особенное внимание означаемому, форма и денотат могут быть любыми.
Конвенциальный С., таким образом, один из случаев отношения знака к объекту.
В отношении С. к сознанию субъекта, в котором он вызывает понятие или представление
об объекте, анализируется связь между чувственными и мысленными образами.
Возможен, как и для объектов, естественный и конвенциальный способы связи
(символический интеракционизм). В частном, специальном смысле, выделяются
С. того или иного типа: лингвистические (фонетический, лексический и грамматический
коды), в которых определенной единице выражения соответствует определенная
единица содержания; риторические, построенные на коннотативных, а не на денотативных,
как в первом случае, связях, что предполагает большую свободу и независимость
кодов, участвующих в интерпретации. Тогда, по определению Лотмана, представление
о С. связано с идеей некоторого содержания, которое, в свою очередь, служит
планом выражения для другого, как правило, культурно более ценного содержания.
Поэтому С. должны признаваться «коннотаторы», т.е. все средства иносказания,
составляющие предмет риторики. Многозначность задает понятие С. в герменевтике:
для Рикера С. является всякая структура значения, где один смысл, прямой,
первичный, буквальный, означает одновременно и другой смысл, косвенный, вторичный;
иносказательный, который может быть понят лишь через первый. Этот круг выражений
с двойным смыслом составляет герменевтическое поле, в связи с чем и понятие
интерпретации расширяется так же, как и понятие С. Интерпретация, в данном
контексте, — это работа мышления, которая состоит в расшифровке смысла, стоящего
за очевидным смыслом, в раскрытии уровней значения, заключенных в буквальном
значении, или иначе — интерпретация имеет место там, где есть многосложный
смысл и именно в интерпретации обнаруживается множественность смыслов. Многоуровневая
структура С. последовательно увеличивает дистанцию между означающим и означаемым,
задавая тем самым основные функции С.: экспрессивную, репрезентативную и смысловую,
посредством которых реализуется его роль в культуре. Непосредственное выражение
— это презентация некоего объекта восприятию субъекта, восприятие непосредственно
связано с «наличностью» («Prasenz») и временным «настоящим» осовремениванием. Всякая презентация возможна «в» и «благодаря» репрезантации
представления одного в другом и посредством другого. Функция представления
С. (по Гадамеру) — это не просто указание на то, чего сейчас нет в ситуации,
скорее С. позволяет выявиться наличию того, что в основе своей наличествует
постоянно: С. замещает, репрезентируя. Это означает, что он позволяет чему-то
непосредственно быть в наличии. Свою функцию замещения он выполняет исключительно
благодаря своему существованию и самопоказу, но от себя ничего о символизируемом
не высказывает: «там, где оно, его уже нет». С. не только замещает, но и обозначает:
функция обозначения связана не с чувственной данностью, но саму эту данность
он задает как совокупность возможных реакций, возможных каузальных отношений,
определенных посредством общих правил: объект представляет собой устойчивую
совокупность ноэтически ноэматических познавательных актов, которые являются
источником семантически идентичных смыслов в отношении к определенным действиям,
т.е. означивается не столько единичный факт, сколько процесс мышления, способ
его реализации — этим задаются различные формы мышления. Понятие С. как конструктивного
принципа возможных проявлений отдельной единичности или как общей направленности
объединенных в «единораздельную цельность» различных или противостоящих друг
другу единичностей было развито Лосевым. В С. достигается «субстанциональное
тождество бесконечного ряда вещей, охваченных одной моделью», т.е. Лосев определяет
С., исходя из его структуры, как встречу означающего и означаемого, в которой
отождествляется то, что по своему непосредственному содержанию не имеет ничего
общего между собой — символизирующее и символизируемое. Существом тождества,
следовательно, оказывается различие: Лосев говорит об отсутствии у С. непосредственной
связи и содержательного тождества с символизируемым, так что в существо С.
не входит похожесть. Тем самым он возвращается к аристотелевской и религиозной
трактовке С., создавшей универсальную формулу «нераздельности и неслиянности»,
т.е. к первоначальному греческому значению С. как указания на безусловно другое,
не на подобное (эстетико-романтическая трактовка С.), а на то целое, которого
С. недостает. Таким образом, для С. необходимо существование оппозиции, члены
которой противоположны и только вместе составляют целое, и именно поэтому
являющиеся С. друг друга.
С.А. Радионова
|
