|
«СЕМИОЛОГИЯ КАК
ПРИКЛЮЧЕНИЕ» — работа Р.Барта (1974), посвященная анализу сущности и метатеоретических
оснований семиологии как одной из важнейших (в рамках постмодернистской парадигмы)
областей теоретического анализа знаковой сферы и деятельности. Так, важнейшее
проблемное поле «С.какП.» задается у Р.Барта анализом природы семиологии как
особого рода деятельности, которая с его точки зрения едва ли может считаться
«обыкновенной позитивной наукой». Это связано, с одной стороны, с ее принципиально
дискурсивным (см. Дискурс), а с другой — с принципиально рефлексивным
характером — так, что семиологии с неизбежностью (и, «возможно, ей одной из
всех нынешних гуманитарных наук») «свойственно задаваться вопросом о своем
собственном дискурсе». В этом отношении, «будучи наукой
о языке, различных языках, она не может принимать свой собственный язык как
простую данность, как нечто прозрачное, как нейтральное орудие, — одним словом,
как мета-язык» (см. Метаязык). В связи с этим семиология неизбежно ставит
проблему «места, откуда говорят». Между тем, согласно Р.Барту, это именно
та проблема, вне которой «не имеет смысла никакая наука и никакая идеологическая
критика» (см. Kritik). И если на эксплицитном (декларативном) уровне семиология
очевидно «безразлична к политической ангажированности», тем не менее, реально
«для семиологии ... субъект, в том числе и ученый, не бывает экстерриториален по отношению к своему дискурсу». Это становится очевидным, когда семиология в процессе рефлексии над
своими метатеоретическими установками фиксирует, что фактически идеалом ее
аналитической процедуры является исследование тех семиотических (прежде всего,
— языковых) механизмов, посредством которых та или иная социальная группа
пытается конституировать присущий ей тип дискурса в качестве универсального,
— например, «тщательный анализ смыслообразовательных процессов, благодаря
которым буржуазия выдает свою исторически определенную классовую культуру
за нечто природно-всеобщее (в частности, в качестве
экземплификации такого анализа выступает для Р.Барта «семиологический анализ
такого высокознакового объекта, как модная одежда», целью которого является
«воссоздать во всех подробностях грамматику всем известного, но еще никем
не изученного языка» — см. Мода). Таким образом, в «С.какП.» Р.Бартом непосредственно
ставится проблема социокультурной обусловленности и ангажированности семиологического
исследования и показывается, что семиология может быть рассмотрена «как важнейший
метод идеологической критики», и фактически призвана ныне выступить
«против всей символико-семантической системы нашей цивилизации». В контексте
моделирования этой перспективы, Р.Барт формулирует важнейшую программную задачу
семиологии: «мало изменить содержание знаков, надо
прежде всего стремиться расщепить саму систему смысла». Если учесть, что данная
установка является одновременно фундаментальным программным требованиям постмодернистской
парадигмы в целом (см. Пустой знак, Означивание, Деконструкция, Трансцендентальное
означаемое), то можно сказать, что семиологические аналитики рассматриваются
Р.Бартом в данном контексте как один из важнейших инструментов реализации
постмодернистского проекта в современной философии. Таким образом, семиология
оказывается знаковой деятельностью, предметом которой выступает сама знаковая
деятельность как таковая. Подобная высшая степень рефлексивности семиологии
выступает для Р.Барта основанием исследования ее в качестве метафеномена семиотической
сферы. Семиологии, в конечном счете, не удается обрести
того проблемного пространства, в рамках которого она могла бы претендовать
на методологическую экстерриториальность по отношению к своему предмету, которая
могла бы выступить гарантом ее объективности, т.е. обеспечила бы ей статус
научной дисциплины: семиологии «как науке», в итоге, «негде укрыться в безопасности,
а потому ей приходится признать себя письмом». В обрисованном контексте
Р.Барт подвергает анализу сам концепт «письмо», относящийся в рамках постмодернистского
понятийного аппарата к ряду фундаментальных (см. Письмо). Так, себя Р.Барт
обозначает как «человека, который пишет» (см. Скриптор), т.е. который реально
«избрал родом своей деятельности не речь /см. Фонологизм — M.M./ и
не писание /фр. ecrivance — M.M./, но
письмо /фр. écriture — ММ/». Между двумя последними, с точки
зрения Р.Барта, может быть усмотрена принципиальная разница: если «писание»,
по Р.Барту, есть «функциональная и внесубъектная языковая деятельность», то
«письмо» представляет собой нечто принципиально иное, а именно — «сладострастную»
игру языка, его самодостаточную процессуальность («я всегда писал книги только
для удовольствия»), не результирующуюся в том или ином конкретном тексте,
хотя реально своего рода побочным продуктом этой процессуальности и
выступает то, что Р.Барт обозначает как «эйфорический текст», фиксируя при
этом основные параметры текста в постмодернистском его понимании (см. Текст,
Эротика текста). Работа Р.Барта «С.какП.» сыграла весьма существенную роль
и в эволюции постмодернистской концепции «смерти субъекта» (см. «Смерть субъекта»).
В контексте анализа семиологии как письма Р.Барт показывает,
что именно в процессуальности письма как раз и конституируется то пространство,
в рамках которого «грамматические лица и источники дискурса смешиваются, перепутываются,
сливаются вплоть до неразличимости», и в итоге оказывается, что письмо может
быть помыслено как принципиально самодостаточная процессуальность — не «внесубъектная»,
как «писание», но квазисубъектная, когда пером пишущего (к его субъективному
удовольствую!) водит не его рука, но сам язык: «письмо — не правда
человека (автора), а правда языка» (см. Анти-психологизм, «Смерть Автора»).
М.А. Можейко
|
