|
«РАЗЛИЧИЕ И ПОВТОРЕНИЕ»
— книга Делеза («Différence et Repetition», 1969). По мысли Делеза, «обсуждаемый здесь сюжет явно
присутствует в воздухе нашего времени. Можно выделить знаки этого явления:
все более и более подчеркнутая ориентация Хайдеггера на философию онтологического
Различия; применение структурализма, основанное на распределении различительных
признаков в пространстве сосуществования; искусство современного романа, вращающееся
вокруг различия и повторения не только в наиболее отвлеченных размышлениях,
но и в результативных техниках; открытия в разнообразных областях присущей
повторению силы, свойственной также бессознательному, языку, искусству. Все
эти признаки могут быть отнесены на счет обобщенного антигегельянства: различие
и повторение заняли место тождественного и отрицательного, тождества и противоречия.
Происходит это потому, что различие не включает отрицание, позволяя довести
себя до противоречия лишь в той мере, в которой его продолжают подчинять тождественному.
Главенство тождества... предопределяет собой мир представлений». Современный
же мир, по Делезу, есть мир симулякров (см.). Все тождества только симулированы,
возникая как оптический «эффект» более глубокой игры — игры различия и повторения.
У истоков «Р.иП.», согласно Делезу, два направления исследований: 1) понятие
различия без отрицания, ибо именно различие, не подчиненное тождественному,
не дойдет до оппозиции и противоречия; 2) понятие повторения, когда физические,
механические или голые повторения (повторение Одинакового) обнаруживают свою
причину в более глубоких структурах скрытого повторения, где маскируется и
смещается «дифференциальное». Цель «Р.иП.» — «выявить приближение к связности,
не более присущей нам, людям, — чем Богу или миру». Согласно концепции «Р.иП.»,
различие само по себе исключает всякую связь различного с различным, делавшую
его мыслимым. Различие становится мыслимым, подчиняясь четырехстепенному принуждению
представления: тождественности понятия, оппозиции предиката, аналогии в суждении,
подобию в восприятии. В основании «классического мира репрезентации», как
отметил Фуко, лежат «четыре корня принципа разума»: тождественность понятия,
отражающаяся в разуме (смысле) познания; оппозиция предиката, развивающаяся
в разуме (смысле) того, что происходит; аналогия в суждении, распределенная
в разуме (смысле) существования; подобное в восприятии, определяющее разум
(смысл) действия. Переставая быть мыслимым, различие исчезает в небытии. Наибольшее
усилие традиционной философии, согласно Делезу, было придать «представлению
бесконечность», распространить представление на слишком большое и слишком
малое в различии. По мысли Делеза, гегелевское противоречие как бы доводит
различие до конца; но это тупиковый путь, сводящий его к тождеству, придающий
тождеству достаточность, позволяющую ему быть и быть мыслимым. Противоречие
является наибольшим различием лишь по отношению к тождественному, в
зависимости от тождественного. К различию же, акцентирует Делез, «весьма плохо
применима альтернатива конечного и бесконечного в целом, как составляющая
лишь антиномию представления». Различение образца и копии — первое строгое
различение, установленное Платоном. Второе — еще более глубокое — различение
самоей копии и фантазма. Копии у Платона основаны на связи с образцом, симулякры
же дисквалифицируются как не выдержавшие испытания копией и требованием образца.
Платоновское желание изгнать симулякр влечет за собой подчинение различия:
образец может быть определен лишь посредством позиции тождества как сущности.
Так как подобие внутреннее, нужно, чтобы сам образец обладал внутренней связью
с бытием и истиной, в свою очередь, аналогичной образцу. Копию можно отличить
от симулякра, лишь подчиняя различие инстанциям Одинакового, Подобного, Аналогичного
и Противоположного. По Делезу, воспроизведение суть место трансцендентальной
иллюзии: кульминацией в этом контексте выступает «позиция тождественности
мыслящего субъекта как принципа тождественности понятия вообще». Восстановить
различие в мышлении — значит развязать первый узел, состоящий в представлении
о различии как тождестве понятия и мыслящего субъекта. По мнению Делеза, подчинение
различия подобию, трактовка негативного как подчиненного различию в виде ограничения
или оппозиции суть иллюзии, которые необходимо преодолеть. Суть дела в том,
что бытие одновременно полная позитивность и чистое утверждение, но «есть
и (не)бытие — бытие проблематичного, бытие задач и вопросов, а вовсе не бытие
негативного». Подчинение же различия аналогии в суждении, по Делезу, также
бесперспективно: тождественность понятия предстает лишь тождественностью неопределенного
понятия, Бытия либо «Я существую». Указанные иллюзии классической философии,
по мысли Делеза, точно так же деформируют и «повторение». Повторение традиционно
представлено как полное подобие или высшее равенство; повторение представлено
вне понятия как непонятийное различие, всегда предполагающее тождественное
понятие. Итак, резюмирует Делез, тождественность понятия в представлении
единым движением включает в себя различие и доходит до повторения. Повторение
в итоге может тогда «получить лишь негативное объяснение». Делез приводит
пример: «Нечто (бессознательное) повторяет, потому что нечто (Я)
вытесняет, потому что нечто (Оно) лишено припоминания, узнавания и
самосознания...». Но ведь повторение не довольствуется умножением образцов,
оно выводит концепт из себя, заставляя его существовать во множестве образцов.
По Делезу, «состояние концепта вне себя, или бесконечно повторяющейся части
осуществляется в материи. Вот почему модель повторения отождествляется с чистой
материей как дроблением тождественного...». Как отмечает Делез, обоснование
как компонент процедуры репрезентации не просто кладет ей начало и делает
ее возможной, но и придает ей бесконечность. Ведь обосновывать, значит
«определять неопределенное». Репрезентация у Делеза «соединила индивидуацию
с формой Я и материей мыслящего субъекта... Я для нее — не только высшая форма
индивидуации, но и принцип узнавания и идентификации любого индивидуального
суждения, направленного на вещи... репрезентация требует, чтобы каждая
индивидуальность была личной (Я), а каждая особенность — индивидуальной
(Мыслящий субъект)». История репрезентации, история икон — история длительного
заблуждения философии. Как отметил Делез в «Предисловии», «как можно писать
иначе, как не о том, чего не знаешь или плохо знаешь? Воображают, что именно
об этом и есть что сказать. Берутся писать лишь в той точке знания, его высшей
точке, которая разделяет наше знание и наше невежество и переводит одно
в другое. Только так и решаются писать. Восполнить незнание значит лишь
отложить письмо на завтра или, вернее, сделать его невозможным».
A.A. Грицанов
|
