|
ПОСТМЕТАФИЗИЧЕСКОЕ
МЫШЛЕНИЕ — понятие философии постмодернизма, выражающее парадигмальную установку
современной философии на отказ от презумпции возможности построения единой
и системной концептуальной модели мира — как в понятийном пространстве философии,
так и в понятийном пространстве любой другой мыслительной системы (наука,
теология, этика и др.). В обосновании П.М. постмодернизм опирается на осуществленную
философией модернизма критику метафизики, ориентированной на поиски единства
сущности, происхождения и оснований мироздания (см. Метафизика): по словам
Ницше, в любом случае речь идет о «метафизическом первотолчке, который пробивается
наружу в концепциях вроде той, что в начале всех вещей находится наиболее
ценное и существенное», — однако, «бытие неведомо метафизике» не столько потому,
что она, «мысля» его, удаляет бытие от себя как мыслимое, сколько потому,
что «бытие само по себе исключает себя из существующего» (Хайдеггер). П.М.
фундировано радикальным отказом постмодернизма от презумпции логоцентризма,
типичной для классической культуры западного типа и имплицитно полагающей
пронизанность бытия имманентным логосом (см. Логос, Логоцентризм, Логотомия,
Логомахия). По оценке Деррида, «новая практика предполагает... разрыв с тем,
что привязало историю... к истории метафизики». В противоположность характерной
для классической традиции «непротиворечивой логике философов» (Деррида), фундирующей
собою артикуляцию философии как «философии тождества» или «философии идентичности»
(см. Тождества философия, Идентичность), постмодернизм, по оценке Дерриды,
отрицает правомерность претензий философии на усмотрение в процессуальности
бытия того, что могло бы быть обозначено как «прочный и устойчивый логос»,
ибо то, что в рамках классической терминологии именовалось таковым, носит
принципиально игровой характер, — «скрывает игру» (см. Логомахия). Смысл понимается
постмодернизмом не как имманентный объекту (миру, тексту) и подлежащий экспликации,
но как результат произвольно реализуемых дискурсивных практик (в чем сказывается
влияние ницшеанской семантической фигуры «воли к власти»): по оценке Клоссовски,
«тотальность существующего оказывается отныне объектом одной воли к завоеванию...
Так заканчивается западная метафизика». Применительно к онтологии, Фуко постулирует
тотальное отсутствие исходного «смысла» бытия мироздания: «за вещами находится...
не столько их сущностная и вневременная тайна, но тайна, заключающаяся в том,
что у них нет сути, или что суть их была выстроена по частицам из чуждых им
образов». Аналогично, применительно к так называемой социальной онтологии,
постмодернизмом отвергается классическая презумпция наличия «латентного смысла»
истории (Деррида); применительно к семиотическим средам постмодернистская
философия отказывается «признавать за текстом (и за всем миром как текстом)
какую-либо «тайну», то есть окончательный смысл» (Р.Барт). В целом, «история
репрезентации» расценивается постмодернизмом как «история икон — история длительного
заблуждения» (Делез). Таким образом, постмодернистские ориентации в данной
сфере интегрируются в такой парадигмальной презумпции постмодернизма, как
жертвование смыслом» (Деррида). Характерное для постмодернизма видение реальности
артикулируется как «постмодернистская чувствительность», т.е. парадигмальная
ориентация на усмотрение хаоса в любой предметности (см. Постмодернистская
чувствительность, Руины). В мыслительном пространстве, задаваемом парадигмальными
презумпциями постмодернизма, исключающими идею целостности, конституирование
какой бы то ни было картины реальности возможно лишь двумя путями: либо посредством
симуляции (см. Симуляция, Симулякр), либо посредством произвольного абстрактного
моделирования реальности как принципиально нон-финальной (нерезультирующейся)
процессуальности (см. Гиперреальность, Виртуальная реальность). В соответствии
с этим, когнитивные стратегии философии эпохи постмодерна фундированы программным
требованием «не полагать, что мир поворачивает к нам свое легко поддающееся
чтению лицо, которое нам якобы остается лишь дешифровать: мир — не сообщник
нашего познания, и не существует никакого пре-дискурсивного провидения, которое
делало бы его благосклонным к нам» (Фуко). Постмодернистский взгляд на мир
снимает самую возможность постановки проблемы познания как экспликации глубинного
смысла объекта (бытия в целом): во-первых, презумпциями номадологии (см. Номадология)
снята сама идея глубины (см. Плоскость, Поверхность), а во-вторых, рассмотрение
объект в качестве ризоморфного (см. Ризома) предполагает признание того, что
плюральная семантика обретаемых ризомой вариантов конфигурирования (случайным
образом сменяющих друг друга и непредсказуемых даже на уровне вероятностного
прогноза — см. Неодетерминизм) не позволяет сконструировать смыслового единства
и даже смысловой определенности ризомы. «Парадоксальный элемент» (Делез) потому
и парадоксален, что он выходит за границы знания (доксы), очерчивающей проективно
рассматриваемое пространство трансформаций. Каждый из конкретных проектов
постмодернистской философии вносит свой вклад в деструкцию метафизики и конституирование
теоретических основ П.М.: так, в контексте постмодернистской концепции симуляции
(см. Симуляция) «исчезает... различие между симуляцией и реальным. И, тем
самым, не остается места для метафизики» (Бодрийяр); в контексте постмодернистской
номадологии (см. Номадология) происходит снятие так называемых «метафизических
оппозиций» (Деррида) и отказ от самой идеи бинаризма (см. Бинаризм). Реформаторская
позиция постмодернистской философии в отношении понимания детерминизма, предполагающая
нелинейную интерпретацию последнего, также влечет за собой радикальную критику
метафизики как основанной на идеях исходной упорядоченности бытия, наличия
у него имманентного смысла, который последовательно развертывается в эволюции
мира и может быть (в силу своей рациональной природы) реконструирован в интеллектуальном
когнитивном усилии. Аналогичные процессы, вызывающие существенные трансформации
современного мировоззрения, имеют место сегодня и в сфере естественнонаучного
познания. Так, оценивая переход современной науки к новому видению мира, синергетика
отмечает, что «естественные науки избавились от слепой веры в рациональное
как нечто замкнутое» (И.Пригожин, И.Стенгерс). Таким образом, философия постмодернизма
фактически отказывается от традиционного для классической европейской философии
восприятия метафизики как парадигмы интерпретации реальности в духе дедуктивного
рационализма, позволяющего конституировать универсально-рациональную картину
мира (артикулировать онтологию как метафизику). Такая позиция задает в философии
постмодернизма презумпцию жесткого дистанцирования от любых попыток конституирования
метафизической картины мира в классическом ее понимании. Б.Мак-Хал отмечает
в этом контексте присущий культуре постмодерна своего рода «запрет на метафизику
(unlicensed metaphysics)». Вместе с тем, «трансгрессия
смысла не есть доступ к непосредственной и неопределенной идентичности бессмыслия...
Скорее следовало бы говорить об «эпохе» эпохи смысла, то есть о — письменном
— вынесении за скобки эпохи смысла» (Деррида). В этом аксиологическом пространстве
философия постмодернизма конституирует свою стратегию следующим образом: «вести
себя» (т.е. конституировать философское знание) не по отношению к универсально
общему (ср. подход Гегеля), а по отношению к «единичному или особенному, лишенному
подобного или равноценного» (Делез). Таким образом, магистральный вектор перехода
от метафизического к П.М. может быть проиллюстрирован разницей между тезисом
В.Дильтея «Подобно буквам слова, жизнь и история имеют смысл» и тезисом Делеза
«Эффекты событий обретают смысл лишь в интерпретации» (см. Интерпретация,
Экспериментация). (См. также Идиографизм, Метафизика, Различия философия.)
М.А. Можейко
|
