|
ПОРНОГРАФИЯ (греч.
pornos —
развратник, grapho — пишу)
— понятие, посредством которого может обозначаться духовно-виртуально-практический
феномен, выступающий итогом трансформации публичных сексуальных контактов
— из сферы сугубо личного выбора индивидов, партнерских пар и малых социальных
групп — в подчеркнуто рыночно ориентированный «производственный» процесс осуществления
половых актов. П. сводима к предельно наглядной и жесткой объективации процедур
обретения людьми психофизиологических состояний экстаза и оргазма. Происхождение
термина «П.» традиционно относимо к заглавию книги Ретиф де ла Бретонна «Порнограф,
или Размышление порядочного человека об истинной безнравственности проституции»
— Франция, 18 в. (Последующая экспликация термина «П.» осознанно выносится за
рамки практики репрессивно ориентированных правоохранительных органов, структур
«полиции нравов», а также за рамки диапазона индивидуальных эстетико-поведенческих
предпочтений.) В социальной философии, социологии, социальной психологии и
сексологии второй половины 20 ст. возникновение П. традиционно связывается
с сексуальным раскрепощением значительной массы населения Западной Европы
и Северной Америки по мере осуществления сексуальной революции (процессом
«развытеснения вытесненного»). В ходе последней — свойственная этим регионам
традиция эпатирующей культуры непристойности оказалась замещена П., открывающей
тело и его наслаждения с целью продуцирования оппозиции подавленному желанию,
которое оказалось избыточно порабощено нравственным законом (согласно Маркузе,
«репрессивная десублимация» или мистическое «развытеснение» осуществилось
столь же тотально, сколь и триумф вытеснения). В отличие
от «совращения» (самого по себе и того, что его вызывает), под которым, в
частности, Бодрийяр предлагал понимать «манящую, искушающую, соблазнительную
прелесть вещей», П. в действительности своей аналогична производству — репертуары
продуцирования наслаждения акцентированно технологичны и жестко актуализируются.
В рамках понимания смысла производства как процесса насильственного
«очеловечивания», «овещнения» компонентов природы, изначально принадлежащих
к «внечеловеческому» строю материальных объектов, очевидна суть П.: в отличие
от соблазна, искушения, изымающих «нечто» из строя зримого и очевидного (не
может быть соблазна без тайны либо ее симуляции), — производство и П. трансформируют
любой объект, шифр либо мыслеобраз с целью достижения последними степени прозрачности
анатомической реконструкции. П. элиминирует «соблазн» из системы культурных
ценностей: бесконечная и «сверхнаглядная» аккумуляция знаков секса в произведениях
жанра П. одновременно знаменует конец и самому сексу. Добавляя дополнительное
измерение пространству секса, добиваясь неисоизмеримо
более концентрированного восприятия его, П. делает изображение секса более
реальным, чем собственное его существование. В контексте понимания философии
постмодернизма (Бодрийяр) произведения в жанре П. выступают тем самым не только
как «сверхобозначение», но и как симулякр, «эффект истины», скрывающий тот
факт, что истины (секса) уже нет. В отличие от традиционалистской непристойности,
дезавуирующей собственный предмет отображения (непристойность фундирована
намеком, ее потребители никогда не видят, как именно функционирует наш пол),
П. благодаря анатомической пристальности упраздняет дистанцию человеческого
взгляда, замещая ее мгновенным и обостренным изображением — «строем сверхреференции,
сверхистины, сверхточности» (Бодрийяр). (Согласно Бодрийяру,
правомерна параллель: как ретроспективное обеспечение квадрофонического звука
для классической музыки искусственно «достраивает» прежнюю реальность, ибо
такой музыки никогда не существовало, ее так никто никогда не
слушал, ее не сочиняли, чтобы так слушать, так и П. — это «квадрофония»
секса: галлюцинация детали, микроскопическая истина пола, «крупный план» клеточных
и даже уже «молекулярных» структур, «оргия реализма». П.
полагает «фаллодизайн» и «дизайн наготы» как самодостаточные ценности.)
П. — это тотальный триумф именно непристойного тела вплоть до полного
стирания человеческого лица: у актеров порнокино, как правило, лица «отсутствуют»
— функциональная нагота оставляет место лишь для зрелищности самого секса.
Данные функциональные и органические характеристики П. делают неразрешимым
окончательное разрешение вопроса о всеобъемлющей цензуре над ней, либо
о ее «хорошо темперированном» вытеснении: П. является непосредственным
естественным продолжением как человеческого реального в его норме, так и воплощением
предельно бредовых иллюзий людей во всем мыслимом спектре их патологий.
A.A. Грицанов
|
