|
ПИРС (Peirce) Чарлз Сандерс (1839 — 1914) — американский философ,
логик, математик, «отец научной философии США». Профессор в Кембридже, Балтиморе
и Бостоне. Член Американской академии наук и искусств (1877). Ввел в философию
понятие «прагматизм» (а также и «прагматицизм», что не привилось) как обозначение
нового философского направления. Основные сочинения: «Как сделать наши мысли
ясными» (1878), «Фиксация веры» (1877), «Исследования по логике» (1883) и
др. В 1931 — 1958 было издано 8-томное собрание сочинений П. Познание, по
мнению П., неинтуитивно по собственной природе: из него должны быть элиминированы
артефакты здравого смысла и априорные синтетические суждения. Реконструируя
те пути и процедуры, которые ведут от сомнения к вере, П. вычленяет 4 метода
фиксации верований как таковых: а) слепой приверженности, б) авторитета, в)
априорный, г) научный. Демонстрируя ненадежность трех первых, П. постулирует,
что единственным корректным методом в этом контексте правомерно считать научный.
П. отметил, что любое научное верование уязвимо для критики («фаллибельно»)
— нет допущений либо гипотез, не подлежащих проверке и, в случае необходимости,
опровержению. Приближение к истине, по П., — это процесс беспрестанного устранения
ошибок, совершенствование гипотез, обновление результатов. Эволюция же науки
являет собой «кумулятивно-конвергирующий» процесс первоначального формирования
общей структуры отношений между изучаемыми феноменами вкупе с дальнейшей «кумуляцией»
уточнения численных значений тех параметров, которые характеризуют эту структуру.
Традиционные типы рассуждения П. подразделил на: дедукцию, индукцию, а также
то, что было им обозначено как «абдукция» (попытка синтезировать первую и
вторую по схеме: 1) наблюдается необычный факт С; 2) если А истинно, то С
естественно; 3) есть, таким образом, основание предполагать, что А истинно).
В соответствии со своей трехзвенной схемой «индукция — дедукция — абдукция»,
П. подразделил основные категории на три фундаментальных класса, «модуса бытия»
или «Идеи»: «первичности» (firstness), «вторичности» (secondness) и «третичности» (thirdness). «Первичность» у П. — понятие бытия или существования,
не зависимого ни от чего другого, «чистое присутствие феномена», свободное
от апплицированных концептуальных схем. Встреча свободно играющего творческого
духа с действительностью порождает самые разнообразные «качества в возможности»,
«идеальные проекты» реальности, некие чистые формы. «Вторичность» — факт сам
по себе как данность («весомо, грубо, зримо»), воспринимаемый и понимаемый
исключительно через «отношение к»: факт, осуществляющий экспансию в реальности
в состоянии неизбывного противостояния, борьбы, оппозиции, соотнесенности
с иной реальностью. Свободной игре духа противодействует «сопротивление действительности»,
устойчивость и постоянство наших восприятий. «Третичность» же, согласно П.,
— это интеллигибельное измерение (ипостась) реальности, царство универсалий,
законов, сущностей, упорядочивающих и организующих (в частности, через процедуры
верификации) любые множества. Трактуя их в совокупности как динамические фундаментальные
характеристики объекта («phaneron»),
П. вводит в оборот понятие «фанероскопия», занимающее центральное место в
процедурах выявления универсальных и значимых характеристик какого-либо опыта
или высказывания. Космология П. базировалась на его убеждении, что «все стремится
обрести привычное устройство» вопреки капризам природы. Данное положение конституировалось
в принцип «тихизма» (греч. tyche — случай). Принцип «синехизма» (греч. syneches — непрерывный) П. выводил из того, что материальное
и духовное начала в своей сопряженности подвержены перманентному структурированию,
воспроизведению закономерностей и, таким образом, обретению «законов-привычек».
Человеческое мышление П. полагал состоящим из знаков, сам человек может быть
интерпретирован как знак — мышление невозможно вне знаков, ибо оно языковое
по природе, а язык — публичен по сути своей. Знаки репрезентируют объект в
каком-то его качестве. Ситуация коммуникации поэтому выглядит так: знак (первый
компонент) как функция некоего объекта (второго компонента), являющийся в
определенном отношении к толкователю-интерпретатору (третий компонент). Триадическая
природа знака обусловила и облик сопряженных семиотических таблиц П. П. подразделил
знаки на: «qualisign» (знак сам по себе — знак, обозначающий какое-то качество);
«signsign»
(могущий выступать репрезентантом всякого объекта); «legisign» (знак — маркер ссылки
на некий закон или духовную конвенцию). Трактуя взаимоотношения знака и объекта,
который он репрезентирует, П. увидел следующие варианты их отношений: знак
как иконический образ (например, рисунок), знак как индекс (сигнал), знак
как символ (книга). Связка «знак — толкователь (интерпретатор)» может выглядеть
как «Rheme» (неопределенность объекта
в утверждении вкупе с определенным предикатом — А есть красное); «Dicisign»
(субъект указывает на явление или предмет, предикат же — на качество); «Argument» (любой силлогизм — ряд «Dicisign», следующих друг за другом в соответствии с правилами
вывода). Рациональный смысл словоформ (понятие) может быть осмыслено и постигнуто,
по П., через выявление возможных последствий его употребления в том или ином
значении для реального жизненного поведения людей, т.е. может быть определено
посредством фиксации экспериментальных эффектов. Последние же — потенциально
сводимы к возможным действиям. По утверждению П., «мы постигаем предмет нашей
мысли, рассматривая те его свойства, которые предположительно имеют практическое
значение; наше представление об этих свойствах и образует в целом понятие
данного предмета» («принцип П.» или «прагматическая максима»). Речь не шла
о одномерном редуцировании истины к «полезности». Истина (как «согласие абстрактного
утверждения с идеальным пределом, к которому бесконечное исследование привело
бы мнения ученых», или «вера, вызывающая действия, ведущие нас к определенной
цели») обрела у П. качество «совершаемости». Прагматистски окрашенное неприятие
П. субстанциалистского подхода к фиксации логических форм и их значения, ярко
проявившееся в его анализе соотношения классического и неклассического в философии
и логике, наглядно продемонстрировало глубину его миропонимания. П., видимо,
одним из первых адекватно оценил философское звучание открытия неевклидовых
геометрий: «Небольшая книга Лобачевского «Геометрические исследования» отмечает
эпоху в истории мысли тем, что она ниспровергает аксиомы геометрии. Философские
следствия из этого несомненно значительны и теперь ученые признают, что она
должна вести к новому пониманию природы, менее механистичному, нежели то,
которое направляло развитие науки со времени открытий Ньютона». В целом теория
П. оказалась достаточно эвристичной и результировалась позднее в облике самых
разнообразных методологий деятельности. [См. Интерпретант(а).]
A.A. Грицанов
|
