|
ПАСТИШ (фр. pastiche: от итал. pasticcio — стилизованная опера-попурри)
— понятие философии постмодернизма, содержание которого фиксирует: 1) способ
соотношения между собою текстов (жанров, стилей и т.п.) в условиях тотального
отсутствия семантических либо аксиологических приоритетов и 2) метод организации
текста как программно эклектичной конструкции (см. Конструкция) семантически,
жанрово-стилистически и аксиологически разнородных фрагментов, отношения между
которыми (в силу отсутствия оценочных ориентиров) не могут быть заданы как
определенные. Исходно, в модернизме (см. Модернизм) П. интерпретировался как
прием пародирования или автопародирования (см. Авангардизм). Поворот от модернистского
к постмодернистскому пониманию П. фундирован трансформацией его содержания
у Манна и Адорно; однако собственно данный переход связан с именем Р.Пойриера,
поставившего под сомнения саму возможность пародии в современной культуре
в традиционном ее понимании, т.е. предполагающую наличие неуязвимой точки
зрения: классики, так называемого «высокого стиля», правильного литературного
языка и т.п. (Для сравнения: представитель авангардной «Группы-63» А.Гульельми,
видевший в П. «своеобразную пародию», полагал, что «жизни без идеалов, без
каких бы то ни было идеалов, не бывает и быть не может».) В указанном контексте
взамен концепта «пародия» Р.Пойриер предлагает использовать понятие «самопародия»,
семантическая разница между которыми заключается, по его мнению, в том, что
«в то время как пародия традиционно стремилась доказать, что, с позиции жизни,
истории и реальности, некоторые литературные стили выглядят устаревшими, —
литература самопародии как абсолютно неуверенная в авторитете подобных ориентиров
подвергает осмеянию и самое усилие установить правильность посредством акта
письма». Именно этот вектор интерпретации процедуры пародирования и ложится
в основу постмодернистской концепции П. Развитие постмодернистской концепции
П. связано с творчеством таких авторов, как И.Хассан, Джеймисон и др. Понятие
П. конституирует свое содержание в контексте постмодернистской концепции интертекстуальности
— однако это не просто способ бытия стереофонически гетерогенного текста,
понятого как палимпсест (см. Интертекстуальность, Конструкция). Так, уже Ч.Дженкс
фиксирует характерный для постмодернизма принцип «парадоксального дуализма
или двойного кодирования», предполагающий — при столкновении в одном интертекстуальном
пространстве двух и более фрагментов содержательно и стилистически различных
«текстуальных миров» — неизбежное возникновение квази-пародийного эффекта,
в рамках которого каждый фрагмент «иронически преодолевает» все другие и,
в свою очередь, «иронически преодолевается» каждым из них. В этом отношении
П. задает аксиологическое пространство тотальной аутопародии (П. как тип отношения)
и одновременно ее результат, поскольку последний в постмодернистской системе
отсчета является принципиально процессуальным и не объективируется в финально
завершенном продукте, т.е. тексте, имеющем определенное значение (П. как тип
конструкции). В контексте таких парадигмальных презумпций постмодернизма,
как «постмодернистская чувствительность», предполагающая видение мира как
принципиально хаотичного (см. Постмодернистская чувствительность), и «закат
метанарраций», задающий видение культуры постмодерна как организованной по
принципу нонселекции (см. Нонселекции принцип, Закат метанарраций), в принципе
невозможно конституирование понятия «лингвистическая норма». Согласно постмодернистской
рефлексии, «распыление... литературы на множество специфических индивидуальных
стилей и манер имело следствием языковую фрагментаризацию социальной жизни
до такой степени, когда утрачивает свою силу сама норма... которая сама становится
всего лишь еще одним идиолектом среди прочих» (Джеймисон). Это означает и
невозможность пародии в традиционном ее значении: по оценке Джеймисона, «чувство,
что существует еще нечто нормальное на фоне высмеиваемого», может считаться
в современной культуре «окончательно угасшим». В этой ситуации «пародия обнаруживает
собственную ненужность: она отжила свое, и этот странный новый феномен пастиша
постепенно занимает ее место» (Джеймисон). В постмодернистском своем понимании
П., «подобно пародии, является подражанием... пользованием стилистической
маской», однако принципиальное его отличие от пародии, задающее специфику
феномена П., заключается в том, что его процессуальность оказывается эмоционально
нейтральной, лишенной энергии отрицания (тогда как пародия отрицает пародируемое)
и пафоса утверждения (ибо пародия всегда имеет в виду предпочтительную альтернативу
пародируемому): по оценке Джеймисона, «это нейтральная практика... подражания
без каких-либо скрытых пародийных намерений, с ампутированным сатирическим
началом, лишенная смеха и уверенности в том, что наряду с аномальным языком...
все еще существует некоторая здоровая лингвистическая норма». В подобной культурной
среде П., согласно позиции И.Хассана, может быть рассмотрен как инструмент
(метод) борьбы против языка, «лживого по своей природе», а именно — против
претензий последнего на обладание каким бы то ни было аксиологически выделенным
(не только единственно возможным или так называемым «правильным», но и вообще
предпочтительным) смыслом. В отличие от модернизма, постмодернизм не борется
с каноном, ибо в основе этой борьбы лежит имплицитная презумпция признания
власти последнего, он даже не ниспровергает само понятие канона — он его игнорирует.
В подобном аксиологическом пространстве пародия выступает единственным способом
бытия интертекстуального текста: пародист, «предлагая имитацию романа его
автором», в свою очередь, имитирует роль автора имитации, тем самым «пародируя
себя в акте пародии» (И.Хассан). В организационно-гештальтном аспекте П. также
выступает как феномен принципиально ризоморфный (см. Ризома) и ацентричный
(см. Ацентризм): конструкция, организованная по принципу П., не предполагает
ни возможности выделенной семантики, ни возможности вертикально выстроенных
соотношений значений. Очерчивая ареал распространения П. в культуре постмодерна,
постмодернизм фиксирует, что он практически не имеет предметных (как и каких
бы то ни было иных) ограничений: по оценке Джеймисона, мы можем констатировать
«вездесущность П.» в современной культуре. (См. также Интертекстуальность,
Коллаж, Конструкция, Постмодернистская чувствительность.)
М.А. Можейко
|
