|
«ОХОТА НА CHAPKA»
— семантическо-интерпретационная стратегия отношения
к тексту, основанная на принципиально нелинейном видении последнего (см. Нелинейных
динамик теория) и во многом предвосхищающая стратегии означивания и экспериментации
в современном постмодернизме (см. Постмодернизм, Означивание, Экспериментация).
С точки зрения статуса в культурной традиции выступает своего рода связующим
звеном между стратегией «языковых игр» Витгенштейна (см. Языковые игры) и
стратегией «игр истины» Фуко (см. Истина). Предложена в одноименном произведении
Кэрролла, представляющем собой классическую экземплификацию литературы «нонсенса»
(написано в 1874 в провинции графства Суррей, где Кэрролл гостил у сестер;
русский перевод — М.Пухов, 1991). По форме данный текст выстроен как шуточная
баллада («Погония в восьми приступах»), предназначенная, по самооценке Кэрролла,
«для детей» (по более поздней оценке Дж.Честертона, — «отнюдь не для детей»),
и характеризуется глубоким философским содержанием. История создания «О.наС.»
описана самим Кэрроллом: «В яркий солнечный день я шел по склону холма, и
вдруг в голове у меня сложилась стихотворная строчка — одна-единственная.
Вот она: «Ибо Снарк был Буджумом, увы». Я не знал, что это значит, и я поныне
не знаю, что это значит, но я записал фразу. Некоторое время спустя мне явилась
остальная часть строфы, а потом в течение года или двух я, мало-помалу, дописывал
поэму задом-наперед». В основе сюжета «О.наС.» — погоня за фантастическим
Снарком (от англ. shark — акула и snake — змея), предпринятая фантасмагорическим
корабельным экипажем. Какой бы смысл ни вкладывал Кэрролл в идею этого персонажа,
он никогда эксплицитно не формулировал своей позиции по этому вопросу, — напротив,
постоянно прокламировал непроясненность его семантики: «Периодически я получаю
вежливые письма от моих читателей. Они хотели бы уточнить, является ли «Охота
на Снарка» аллегорией или политической сатирой. И на все такие вопросы у меня
один-единственный ответ: я не знаю». Более того, в письме к одному из своих
юных читателей Кэрролл отмечал: «Когда ты прочитаешь Снарка, черкни мне несколько
слов... Ты, конечно, знаешь, кто такой этот Снарк. Если да, пожалуйста, скажи
мне: я понятия не имею, что он из себя представляет». Текст «О.наС.» не только
обрел широкую популярность (в Англии уже в начале 20 в. были созданы специальные
«Клубы Снарка», в один из которых — в качестве почетного члена — входил Дж.Голсуорси;
баллада была положена на музыку и издана студиями грамзаписи тысячными тиражами),
но и вызвал оживленные дискуссии, в ходе которых было предложено огромное
число интерпретаций «О.наС.». Диапазон этих трактовок был достаточно широк:
предпринимались попытки усмотреть в балладе непосредственную сатиру на готовящуюся
арктическую экспедицию 1875 — 1876 (Снарк в данном случае трактовался как
аллегория Северного Полюса) или на современную Кэрроллу процедуру британского
правосудия. Проводились даже прямые аналогии с нашумевшим абсурдным процессом
по поводу наследства лорда Тичборна, на которое — помимо вдовы — претендовал
малограмотный мясник (ср. с персонажем — Бойня) из Южного Уэльса (процесс
длился 9 лет и завершился в год написания «О.наС.»; в ходе судопроизводства
было дано более ста лжесвидетельств, включая письменное признание леди Тичборн
мясника своим сыном; итогом разбирательства явилось осуждение последнего за
лжесвидетельство на 14 лет тюремного заключения). Осуществлялись и сугубо
концептуальные реконструкции «О.наС.» в качестве «трагедии бизнеса» (Д.Донхэм
из Гарвардского университета интерпретировал в этом контексте Снарка как символ
преуспевания, а Буджума — как экономический кризис) или как «баллады о смерти»
в духе экзистенциализма (М.Гарднер усматривал в Снарке аллегорию жизни, в
то время как Буджум, согласно его трактовке, символизировал собою смерть как
ничто, — в этом аспекте баллада понималась как пронизанная страхом смерти
и центрированная вокруг фундаментального экзистенциального вопроса: «быть
или не быть»). Однако наиболее философски продвинутая интерпретация «О.наС.»
была выдвинута С.Шиллером (преподавателем философии Оксфордского университета,
принадлежащим к школе прагматизма), который усмотрел в балладе пародию на
гегелевскую философию Абсолюта. Развивая и усиливая эту позицию, можно рассматривать
«О.наС.» и как более широкую (по своей адресации) сатирическую критику классической
философской метафизики в целом (см. Метафизика, Постметафизическое мышление).
Приступ пятый «О.наС.» («Урок Бобру о Джубджубе, преподанный Бойней») содержит
следующую программу: «Разобраться пора в том, что только вчера // Было пищей
для злых языков; // И сегодня урок прочитаю я впрок // Про запретные тайны
веков. // Излагал свои взгляды он негромко, как надо, // (Но, забыв об известных
законах, // Ибо каждое слово потрясало основы // Всех наук и воззрений ученых)».
Едва ли правомерно усматривать в «О.наС.» прямые аналогии с современными концепциями
нелинейных динамик, однако радикальный отказ от базовой для классической метафизики
идеи линейного детерминизма (см. Неодетерминизм) и однозначной определенности
законов бытия, фундирующий современные нелинейные модели как в рамках естественнонаучной,
так и в рамках философской (см. Постмодернизм) традиций, во многом предвосхищен
в «нонсенсе» Кэрролла. Прежде всего, это связано с неискоренимой двойственностью
Снарка — Буджума («Ибо Снарк был Буджумом, увы»), невозможностью заранее предсказать,
какой именно из двух своих ипостасей обернется это существо: либо (1) той
(Снарк), в которой раскрывается онтологическая перспектива как бытия, фундированного
бытом (почему и надлежит разыскивать Снарка «в наперстках и здравых умах»),
так и события (приговор в суде — приступ шестой — выносит именно Снарк — см.
Событие, Событийность), а преследуемая цель открывается субъекту; либо (2)
той (Буджум), в которой для самого субъекта не находится места: «Если Снарка
найдешь, не зевай:// Излови — и назад, с ним попробуй салат // И огонь из
него выбивай...// Но, мой светлый, беда, если встретишь хоть раз // Вместо
Снарка — Буджума! Тогда // Ты внезапно и плавно исчезнешь из глаз // И для
нас пропадешь навсегда!» (см. «Смерть субъекта»). Природу Снарка и Буджума
как двух возможных ветвей (версий) разворачивания процессуальности бытия раскрывает
третий вводимый Кэрроллом персонаж — Джубджуб, фактически персонифицирующий
самый момент (и факт) ветвления, — то, что в современном естествознании получило
название точки бифуркации: не случайно Джубджуб, чье имя фактически являет
собой воплощенную бинарность, появляется в балладе именно тогда, когда искатели
Снарка оказываются, в ходе сюжета, в разветвлениях горных ущелий. Любопытным
совпадением является также и то, что в шестикратно повторяющемся рефрене баллады
— программе охоты на Снарка, определяющей «правильный путь, если хочешь всерьез
// Настоящего Снарка поймать», — непременно встречается: «Гоняйтесь с надеждой
и вилкой» (англ. fork — вилка, разветвляться; отсюда bifurkation — разветвление). Описания Джубджуба
неизменно педалируют имманентную порождаемую им дуальность (типа «в каждой
руке он держал по перу»); при упоминании ссор между неразлучными Бобром и
Бойней — ссор, каждая из которых — объективно — всякий раз ставит под вопрос
стабильность их дружбы и открывает новые возможные перспективы эволюции их
отношений, Кэрролл пишет: «Эхо песни Джубджуба в их душах встает, // Цементируя
дружбу навечно!». Джубджуб предстает как воплощенная нестабильность (ср. с
базовым для синергетики понятием неустойчивого состояния системы), имплицитно
содержащая в себе будущее (идея «переоткрытия времени» у Пригожина — см. Переоткрытие
времени): «По натуре Джубджуб — бесшабашная тварь, // Порождение буйной природы,
// Если речь об одежде — он явный дикарь, // Обогнавший столетия моды...».
(В контексте современной синергетической парадигмы примечателен и образ Бандерхвата,
связанный у Кэрролла с хаосом и необратимостью времени: «С неба плавно слетел
Бандерхват, // И Банкира схватил, и Банкир закричал, // Ибо знал: нет дороги
назад. //... Без споров и пауз — повергнутый в хаос».) То, что в современной
синергетике осмыслено как фундаментальное свойство нелинейных динамик — их
бифуркационная природа, — в полной мере схвачено в «О.наС.» под маской абсурда
(см. Абсурд): «Был он вдумчив и смел, но командой умел // Экипаж озадачивать
свой: // Крикнет: «Право руля, влево нос корабля!» // Как вести себя мог рулевой?».
Обращает на себя внимание неизменная бинарность любых проявлений абсурда,
которыми изобилует «О.наС.»: например, «Ведь водить корабли вдалеке от земли
— // Это дело немыслимо сложно: // Крайне трудно оно, если судно одно: //
Если два — то почти невозможно!». Следует отметить и то обстоятельство, что
реализация той или иной возможности из задаваемых бифуркационной парой мыслится
Кэрроллом как принципиально случайная (ср. с идеей флуктуации в синергетике):
«Тут Банкир подсказал, предложив напрокат // Две страховки — отличную пару:
// Против града одна (если выпадет град), // А вторая — на случай пожара».
Но раз взявшая начало возможность разворачивает свой эволюционный потенциал,
воплощаясь в конкретные формы действительного бытия, сужающие диапазон возможного
до наличия являющихся его вариантов: « — Это можно. — в ответ человек
проронил. // — Это нужно, меня не обманешь. // Это будет! Бумагу,
перо и чернил — // Самых лучших, какие достанешь!» /выделено мною — M.M./. Бифуркационными
точками в развитии сюжета «О.наС.» выступают у Кэрролла специфические лексемы,
выполняющие в тексте такую функцию, как ветвление смысла. Так, в предисловии
к «О.наС.», когда к Шеллоу обращаются с вопросом (уже задающим бифуркационную
ситуацию выбора): «Где король? Говори, голодранец, или умри», — Шеллоу, выбирающий
между Ричардом и Уильямом, отвечает «Рильям». — В зависимости от того, как
будет прочитана эта лексема, начнется разворачивание той или иной серии возможной
текстовой семантики. «О.наС.» изобилует такими словами («огрубчился», «прыжествуя»,
«грызжущие уста» и т.п.), от того или иного прочтения которых зависит дальнейшая
судьба рассказа и, собственно, сам рассказ как актуализирующийся в плюральности
нарративных практик (см. Нарратив). «О.наС.», открытая для интерпретации в
качестве предвосхищения синергетической модели нелинейных динамик, может быть
прочитана и как предвосхищающая постмодернистскую (гуманитарную) версию этой
модели. В этом отношении уникальным прообразом развитой столетие спустя после
создания «О.наС.» постмодернистской концепции означивания, основанной на отказе
от традиционного понимания знака как референта внетекстовой реальности (см.
Пустой знак), выступает у Кэрролла образ чистой карты Благо-звона как принципиально
пустого знака, не претендующего ни на денотацию, ни на сигнификацию, ни даже
на номинацию: «Карту он раздобыл: было море на ней // Без намека на землю
и мели;// Как всегда угодил он команде своей: // В карте все разобраться сумели.
// «Пусть рисует Меркатор Полюса и Экватор — // Что нам толку от Тропиков
всяких?» — // Благозвон так кричал — Экипаж отвечал: // «Это только условные
знаки! // Не понять где залив, где пролив или риф, // Если смотришь на карту
простую; // Капитан молодец — он достал наконец // Высший сорт — абсолютно
пустую!». Выстроенная в жанре «нонсенса» «О.наС.» (см. Нонсенс) практически
схватывает в своем сюжете (равно как и в своей стилистике) культивируемую
ныне постмодернизмом идею трансгрессии как выхода за пределы наличного, отказ
от понимания данного бытия как единственно возможного и движения сквозь его
границы, — но не к иным возможностям, а к тому, что в наличной системе отсчета
мыслится как невозможность (см. Трансгрессия, Невозможность). — «Снарк — особая
дичь, не поймаешь его // Как обычного зверя, друзья. // Мы должны сделать
всё; даже больше того — // Мы должны сделать всё, что нельзя!» Наряду с семантической
открытостью «О.наС.» для предложенной выше (ретроспективной) интерпретации
в духе прогностического моделирования описания нелинейных динамик, может быть
зафиксировано также и непосредственное влияние, оказанное «О.наС.» на становление
исследовательской парадигмы философии постмодернизма. В частности, «О.наС.»
сыграла значительную роль в становлении постмодернистской концепции плоскости:
высказывание Кэрролла о том, что «характер речи определяется чистой поверхностью»,
Делез развивает именно на базе анализа «эзотерических слов» «О.наС.» (см.
Плоскость, Номадология); на этой же основе формулируется и постмодернистская
концепция «слова-бумажника» (см. «Слова-бумажники»).
М.А. Можейко
|
