|
ЛОГОЦЕНТРИЗМ —
понятие, введенное постмодернистской философией (в контексте парадигмы «постмодернистской
чувствительности» — см. Постмодернистская чувствительность) для характеристики
классической культурной традиции, установки которой критически оцениваются
в качестве имплицитно фундированных идеей всепроникающего Логоса, что влечет
за собой неадекватное, с точки зрения постмодернизма, осмысление бытия в качестве
имеющего имманентную «логику» и подчиненного линейному детерминизму. Феномен
логоса в рационалистическом своем истолковании, по оценке постмодернистской
философии, фактически стал символом культуры западного типа, воплотив в себе
фундаментальные установки западной ментальности, выражающиеся в акцентировании
активизма властного, формального, мужского начала, т.е. фактически фигуры
внешнего причинения (критика «онто-тео-телео-фалло-фоно-логоцентризма» у Деррида
— см. Онто-тео-телео-фалло-фоно-логоцентризм). Именно в этом своем качестве
понятие логоса как краеугольный камень культуры западного образца подвергается
рефлексивному осмыслению в философии постмодернизма: семантико-аксиологическая
доминанта европейского рационализма фиксируется Деррида как «империализм Логоса»,
базовая структура европейского менталитета оценена Кристевой через «Л. европейского
предложения», налагающий запрет на свободную ассоциативность мышления и др.
Кроме того, согласно позиции Л.Сиксус, «логоцентризм подчиняет мысль — все
концепции, коды и ценности — бинарной системе» (см. Бинаризм). Вся западная
культурная традиция рассматривается постмодернизмом как тотально логоцентристская,
т.е. основанная на презумпции наличия универсальной закономерности мироздания,
понятой в духе линейного детерминизма. (Фуко, правда, усматривает также за
видимой и культивируемой «логофилией» западной культуры скрытый страх перед
непредсказуемыми возможностями дискурса, его потенциальной неограниченной
креативностью, т.е. латентную «логофобию» — «своего рода смутный страх перед
лицом... внезапного проявления... неудержимого, прерывного... а также беспорядочного».)
При тематическом разворачивании содержания культуры такого типа для нее оказываются
характерны, по оценке Фуко, как минимум, две «темы»: в онтологическом аспекте
— «тема универсальной медиации», в гносеологическом — «тема изначального опыта».
Первая из названных «тем» аксиоматически полагает в качестве наличного «смысл,
изначально содержащийся в сущностях вещей». Подобная посылка инспирирует такое
построение философской онтологии, «когда повсюду обнаруживается движение логоса,
возводящего единичные особенности до понятия и позволяющего непосредственному
опыту сознания развернуть, в конечном счете, всю рациональность мира». На
этой основе формируется образ мира как книги и соответственная интерпретация
когнитивных процессов: «если и наличествует дискурс, то чем еще он может быть,
как не скромным чтением?» (Фуко). Линейная версия детерминизма оценивается
философией постмодернизма сугубо негативно, и прежде всего — в аспекте усмотрения
в ее основании идеи преформизма (разворачивания исходно наличной имманентной
«логики» процесса). Согласно Лиотару, линейный «детерминизм есть гипотеза,
на которой основывается легитимация через производительность: ...последняя
определяется соотношением «на входе» / «на выходе»... что позволяет достаточно
точно предсказать «выход». В противоположность этому, постмодернистская философия
фундирована той презумпцией, что закономерности, которым подчинена рассматриваемая
ею предметность, принадлежат принципиально нелинейному типу детерминизма (см.
Неодетерминизм). Процессуальное бытие моделируется постмодернизмом как автохтонное
и спонтанное — вне того, что Т.Д’ан называет «однолинейным функционализмом».
Обрисованная позиция постмодернистской философии влечет за собой и радикальную
критику классической картины мира как основанной на идеях исходной упорядоченности
бытия, наличия у него имманентного смысла (см. Метафизика, Постметафизическое
мышление), который последовательно развертывается в эволюции мира и может
быть (в силу своей рациональной природы) реконструирован в интеллектуальном
когнитивном усилии. Попытка преодоления Л. осуществляется постмодернистской
философией по обеим названным «темам». Так, применительно к онтологии, Фуко
постулирует тотальное отсутствие исходного «смысла» бытия мироздания: «если
генеалогист стремится скорее к тому, чтобы слушать историю, нежели к тому,
чтобы верить в метафизику, что он узнает? Что за вещами находится... не столько
их сущностная и вневременная тайна, но тайна, заключающаяся в том, что у них
нет сути, или что суть их была выстроена по частицам из чуждых им образов».
Критике подвергается и классическая презумпция наличия «латентного смысла»
истории (см. Постистория). Соответственно, стратегией гносеологических практик
оказывается для философии эпохи постмодерна: «не полагать, что мир поворачивает
к нам свое легко поддающееся чтению лицо, которое нам якобы остается лишь
дешифровать: мир — не сообщник нашего познания, и не существует никакого пре-дискурсивного
провидения, которое делало бы его благосклонным к нам». Любая форма дискурса
в этом контексте выступает «как насилие, которое мы совершаем над вещами,
во всяком случае — как некая практика, которую мы им навязываем». В рамках
подобной стратегии философствования центральным предметом философии оказывается
дискурс, понятый в аспекте своей формы, а это значит, что центральное внимание
философия постмодернизма уделяет не содержательным, а сугубо языковым моментам.
Однако, в условиях отказа от референциальной концепции знака вербальная сфера
также предстает ни чем иным, как спонтанной игрой означающего, находящегося,
в свою очередь, в процессе имманентной самоорганизации. Начертанный на знаменах
постмодернизма отказ от логоцентристской парадигмы проявляет себя и в данной
области: как констатирует Р.Барт, «нет больше логической ячейки языка — фразы».
Деррида эксплицитно провозглашает «освобождение означающего от его зависимости
или происхождения от логоса и связанного с ним понятия «истины», или первичного
означаемого». С учетом контекста историко-философской традиции Дж.Р.Серль
интерпретирует процедуру деконструкции как конституирующую «некое множество
текстуальных значений, направленных по преимуществу на подрыв логоцентристских
тенденций». На этой основе феномен Л. десакрализуется в культуре постмодерна
(см. Логотомия) и оценивается как подлежащий логомахии (см. Логомахия). Постмодернизм
осуществляет радикальный отказ от идеи линейности и традиционно сопряженной
с ней идеи однозначной, прозрачной в смысловом отношении и предсказуемой рациональности,
выраженной в понятии логоса: как пишет Деррида, «что до линеарности, то я
ее всегда ассоциировал с логоцентризмом». Фундированная философией постмодернизма
концепция трансгрессии, предполагающая выход за пределы регулируемой логосом
сферы традиционно понятой рациональности («...по ту сторону знания, власти,
сексуальности» у Фуко) также ориентирует на «демонтаж Л.», который, однако,
при своей семантически исчерпывающей тотальности мыслится постмодернизмом
(в силу того, что затрагивает самые основоположения западной культуры) как
«дело деликатное» (Деррида). (См. также Логотомия, Логомахия, Логофилия, Логофобия,
Онто-тео-телео-фалло-фоно-логоцентризм.)
М.А. Можейко
|
