|
«ИНАЧЕ, ЧЕМ БЫТЬ,
ИЛИ ПО ТУ СТОРОНУ СУЩНОСТИ» («Autrement qu’être ou Au-delà de l’essence», 1974)
— центральная работа позднего периода творчества Левинаса. В ней излагается
трансцендентальная теория диалога как вариант этической феноменологии. Трансцендентализм
левинасовской теории диалога редуцируется к поиску эйдетической формы коммуникации,
не идентичной повседневному общению. Пребывая в мире, человек существует не
только «в отношении к вещам», но и «в отношении к другим людям», существует
«в отношении к Другому», что составляет основу явления, именуемого обществом.
По мнению Левинаса, общество нельзя считать результатом исключительно исторического
развития и ни в коем случае «общественным договором». Он рассматривает общество
как квинтэссенцию фундаментальной онтологической ситуации — отношения Я к
Другому, — лежащей в основе человеческого существования. «Факт, что Другой,
мой ближний, является также кем-то третьим в отношении к еще Другому, его
ближнему, есть факт рождения мысли, сознания, справедливости и философии».
Эйдетическая форма диалога характеризуется как ситуация, предшествующая не
только субъекту, но и самому диалогу. Данная форма коммуникации имеет триадическую
структуру и представляет собой этическую драму трех лиц. У вовлеченных в эйдетическую
коммуникацию нет и не может быть ничего общего — «ни идеи, ни темы, ни общего
горизонта понимания». Их не в состоянии объединить, «тотализировать» никакая
социальная система, ни природа в ее структуралистской интерпретации, ни даже
посредническая личность между «я» и «ты». Основная идея книги заключается
в обосновании постулата о существовании человека на пересечении двух сфер
— интериорной и экстериорной. Интериорное, внутреннее представляет собой чистую
субъективность, не принадлежащую сфере бытия, но и не относящуюся к небытию.
Левинас называет этот феномен «иначе, чем быть», или «инобытием», находящимся
«вне бытия» и обозначающим «субъективность, или человечность». Как буферная
зона между бытием и небытием она характеризуется субъективностью (освобождением
Я от всего внешнего в самом себе, или распознанием Самости как идентификацией
личности) и интенциональностью (посредством трансцендентальной редукции среди
направленных к экстериорности интенциональных состояний остается лишь Метафизическое
Желание). Только такое «аутентичное Я» способно выйти на-встречу Другому,
имманентно трансцендентному. Трансцендирование как человеческая способность
«обнаруживается не в отношении человека к миру или к самому себе, а в его
способности общения с «другим», с иной субъективностью» (И.С.Вдовина). В этой
работе Левинас отрицает онтологическую свободу хайдеггеровского Dasein как одно из оснований насилия. Оппонент Хайдеггера предлагает
собственное понимание свободы, тематизируя его на уровне свободы Другого и
собственной свободы. Непосредственная близость Другого инициирует состояние
экстаза «навязчивой идеи», которое, тем не менее, не является «эйфорией безумия»,
хотя содержит ее в зародышевом состоянии. Данный исток безумия никогда не
должен «взрываться страхом», ибо атмосферу диалогического пространства заполняет
Доброта (la Bonté). Доброта
не является ни идеей, ни принципом, ни интенцией желания. Левинас интерпретирует
ее как «след» (la trace) третьей личности, участвующей в этической коммуникации.
Таинственное левинасовское третье в структуре диалогических отношений — это,
прежде всего, представленная в ситуации пограничной сотворенности личность
Абсолюта, личность Бесконечного, бесконечность которого раскрывается структурой
Добра. «Истинная сущность человека, — пишет Левинас, — проявляется в его лице»,
в потенциальной способности облика являть человека именно как человеческое
бытие в отличие от всякого предметного бытия. Отношение человека к человеку
как отношение действительно человеческое возможно исключительно в отношении
облика, а не в отношении абстрактного понятия «человек», специфицируемого
«когитальностью». Истинное «отношение к лицу реализуется как добро». Оценивая
в работе собственную этическую концепцию как «коперниканскую революцию в философии»,
Левинас идентифицирует ее со смыслом, который не детерминируется ни бытием,
ни не-бытием, а напротив, само бытие детерминируется смыслом, смыслом этической
структуры реальности.
C.B. Воробьева
|
