|
ЭКО (Eco)
Умберто (р. в 1932) — итальянский семиотик, философ,
специалист по средневековой эстетике, писатель и литературный критик. Генеральный
секретарь Международной Ассоциации по семиотическим исследованиям, профессор
семиотики Болонского университета. Основные философские сочинения: «Трактат
по общей семиотике» ( 1975), «Проблема эстетического у Св. Фомы» (1956), «Семиотика
и философия языка» (1984), «Путешествия в гиперреальности» (1987), «Пределы
Интерпретации» (1990), «Поиск совершенного языка» (1995) и др. Исходные позиции
методологии Э. вызревали вне знакового подхода к анализу культуры и лишь впоследствии
были переведены на язык семиотики. В докторской диссертации (1956), посвященной
эстетике Фомы Аквинского, Э. трактовал средневековую эстетику как философию
космического порядка и усматривал в ней истоки западно-европейского рационализма,
его упорядочивающее, иерархизирующее начало. Главным направлением развития
западной мысли Э. считает переход от моделей рационального порядка, выраженного
наиболее ясно в «Сумме теологии» Фомы Аквинского, к ощущению хаоса и кризиса,
которое преобладает в современном опыте мира. К такому выводу Э. пришел, анализируя
модернистскую поэтику Дж. Джойса и эстетику авангарда в целом, в которых разрушается
классический образ мира, но «не на вещах, а в и на языке». Даже учитывая динамичную
природу западной культуры, ее желание интерпретировать и апробировать оригинальные
гипотезы, Э. не сомневается в том, что культура находится в состоянии кризиса:
«порядок слов больше не соответствует порядку вещей», система коммуникаций,
имеющаяся в нашем распоряжении, чужда исторической ситуации, кризис репрезентации
очевиден. В 1960-е, апологизируя авангард, исследуя роль и значение mass
media в современном обществе, Э. видит выход в изобретении
новых формальных структур, которые могут отразить ситуацию и стать ее новой
моделью. Э. предлагает условную лабораторную модель «открытого произведения»
— «трансцендентальную схему», фиксирующую двусмысленность нашего бытия в мире.
Понятие «открытое произведение» прочно вошло в современное литературоведение,
оно предвосхитило идею множественности в искусстве, постструктуралистский
интерес к читателю, тексту, интерпретации. Поскольку способ, которым структурированы
художественные формы, отражает способ, которым наука и современная культура
воспринимают реальность, постольку модель «открытого произведения» должна
отражать смену парадигмы, утверждать ранее не существовавший код; так как
информация прямо пропорциональна энтропии, а установление жесткого кода, единственного
порядка ограничивает получение информации, то Беспорядок даже полезен (тем
более, что таковым он выступает по отношению к исходной организации, а по
отношению к параметрам нового дискурса — как порядок). Открытое произведение
элиминирует возможность однозначного декодирования, открывает текст множественности
интерпретаций, меняет акценты во взаимоотношениях текстуальных стратегий —
автора и читателя. В конце 1960-х Э. существенно пересматривает свои взгляды:
крах авангардистского проекта, знакомство со структурализмом и теорией Пирса
обусловили его переход к семиотической проблематике. Фундаментальная методологическая
установка Э. на смещенную, уклончивую природу нашего знания о реальности,
признание методологического, а не онтологического характера теории и гипотетической
сущности структур, в отличие от общей структуралистской установки («подлинная
структура неизменно отсутствует»), определяют своеобразие его семиотики и
характерной для него терминологии. Идея бесконечной интерпретации трансформируется
в идею неограниченного семиозиса как основы существования культуры, интерпретативный
цикл означает возрастание энциклопедии (потенциальный резервуар информации
и регулятивная семиотическая гипотеза). Энтропии, согласно Э., удается избежать
по той причине, что язык — это организация, лишенная возможности порядка,
однако допускающая: смену кодов (тем более, что коды рождаются на основе договора,
утверждаются и канонизируются данным социумом), выдвижение новых гипотез и
их включение в систему культурных установлений. Отношения «означаемое — означающее»
(структура знака по Соссюру) представляются Э. не зависимыми от референта.
Семиотика Э. интересуется лишь замкнутым пространством культуры, в котором
господствует Символическое (по Э., «знаки — единственные ориентиры в этом
мире»), порождающее смыслы и оперирующее ими без обращения непосредственно
к физической реальности. Проблема разграничения семиотики и философии языка
трактуется Э. как соотношение частной и общей семиотики. Специальная семиотика
— это «грамматика» отдельной знаковой системы, а общая семиотика изучает целостность
человеческой означивающей деятельности. Если семиотические интересы Э. располагаются
между семиотикой знака (Пирс) и семиотикой языка (Соссюр), то его философские
взгляды связаны прежде всего с постструктуралистской и постмодернистской версиями
культуры. Э. создает семиотический вариант деконструкции, которому присущи
представления о равноправном существовании Хаоса и Порядка («эстетика Хаосмоса»),
идеал нестабильности, нежесткости, плюрализма. Э. солидаризируется с постструктуралистами
в вопросе о предназначении семиологии: ее объект — язык, над которым уже работает
власть. Семиотика должна обнажить механизм «сделанности» культуры, явиться
инструментом демистификации и деидеологизации, эксплицировать правила «кодового
переключения» в культуре. Э. интересует принципиальная возможность единого
(но не унифицированного) семиотического подхода ко всем феноменам сигнификации
и/или коммуникации, возможность выявления логики культуры посредством различных
означивающих практик, которые могут быть частью общей семиотики культуры.
[См. также Лабиринт, «Инновация и повторение. Между эстетикой модерна и постмодерна»
(Эко).]
А.Р. Усманова
|
