|
ДЕСТРАТИФИКАЦИЯ
— понятие постмодернистской номадологии (см. Номадология), отражающее в своем
содержании когнитивную процедуру снятия презумпции определенности структурной
организации объекта. Структура в рамках данного подхода рассматривается лишь
как моментный (и в смысле темпоральности бытия и в смысле аксиологической
значимости) вариант организации ризоморфной среды (см. Ризома), бытие которого
обладает принципиально преходящим статусом. Страты как таковые выступают,
согласно номадологическому видению, в качестве ситуативно значимых «плато»,
которые в тот или иной момент времени могут быть вычленены в перманентно подвижной
картине структурно-топографической организации ризомы, но не обладают константным
онтологическим статусом (см. Плато). В номадологическом ракурсе видения ризома
«состоит из неоднородных тем, различных ... уровней» /подчеркнуто
мною — М.М./ (Делез и Гваттари): в ризоморфной процессуальной
организации они обнаруживают себя как жесткие «линии артикуляции и расчленения,
страты, территориальности», так и нестабильные «линии ускользания, движения
детерриториализации и дестратификации» (Делез и Гваттари). Если первые задают
последовательно сменяющие друг друга версии структуры (асинхронные срезы процессуальности,
позволяющие зафиксировать страты как таковые), то вторые задают нестабильность
последних. Соответственно, различные варианты когнитивного движения («сравнительные
скорости течения вдоль этих линий») имеют своим результатом и различные картины
описания ризомы. В том случае, если когнитивная установка субъекта задает
ориентацию на вычленение и фиксацию семантически значимых (пусть и сиюминутно
актуальных) страт в процессуальности предмета познания (т.е., по Делезу и
Гваттари, «порождает феномены относительной задержки, торможения»), то продуктом
когнитивной процедуры явится представление о структуре. Подобный подход с
неизбежностью порождает механицистское описание предмета познания: «машинное
устройство направлено на страты, которые, несомненно, создадут из него своего
рода механизм /см. «Машины желания» — M.M./, или
осмысленную целостность /см. Деконструкция, Означивание — M.M./, или
определенность, приписываемую субъекту /см. Автор, «Смерть Автора» — М.М./» (Делез и Гваттари). Если же в фокусе значимости оказывается
для субъекта сам феномен процессуальности (т.е. субъект в своих познавательных
процедурах ориентирован на феномены «стремительности и разрыва»), то конституируемая
им картина реальности будет не картиной предмета, но картиной процесса. Предмет
познания будет артикулирован как ризома, в процессуальности которой в принципе
не могут быть намечены страты, но лишь «только множественности, линии, страты
и членения, линии ускользания и интенсивности» (Делез и Гваттари). (В качестве
семантического аналога концепции Д. может быть рассмотрена концепция чтения
Барта: «комфортабельное чтение» выступает в данном случае коррелятом усмотрения
в ризоме той или иной конкретной структуры, образованной из наличных плато;
«текст-удовольствие» — аналогом соответствующего структурного описания объекта,
а «текст-наслаждение» — аналогом процессуального видения объекта как принципиально
нестабильного. — См. Комфортабельное чтение, Текст-удовольствие, Текст-наслаждение.)
Таким образом, тот или иной способ подхода к ризоморфной среде оказывается
не просто значимым, — он фактически определяет, что именно субъект в ней увидит:
принципиально нон-финальную процессуальность самоорганизации — или застывшую
структуру, вырванную в качестве своего рода стоп-кадра из текучести этой процессуальности.
Однако в реальной процессуальности ризомы присутствует и то, и другое: «все
это /подчеркнуто мною — М.М./ — линии и сравнительные скорости
— составляют внутреннюю организацию (agencement)» ризоморфной среды (Делез и Гваттари), и любая односторонность
в ее восприятии будет приводить к неадекватности познания. Когнитивной задачей,
стоящей перед познающим субъектом, выступает в этом контексте задача Д. объекта,
т.е. усмотрения за феноменом структуры (как налично данной версии организации
познаваемой предметности) плюральной процессуальности самоорганизующейся среды,
признания того, что познаваемая предметность «множественна согласно природе
рассматриваемых линий, их количеству или их плотности, их способности к сближению»
(Делез и Гваттари). Так, например (в конкретном случае, рассматриваемом Делезом
и Гваттари, применительно к постмодернистски понятой книге), следуя постмодернистским
парадигмальным установкам, «мы никогда не спросим, что такое книга... не будем
стремиться понять в ней что-либо, но мы зададимся вопросом, с чем она взаимодействует,
почему она порождает или не порождает интенсивности, в какие множества она
включена и вследствие этого трансформируется сама» (Делез и Гваттари). Подобный
продукт познавательного усилия, с точки зрения Делеза и Гваттари, с неизбежностью
порождает своего рода когнитивный дискомфорт, ибо в итоге субъект вынужден
признать, что познаваемый предмет — «это множественность (mulciplicite)
— но мы пока не знаем, что она влечет
за собой» (ср. с тезисом о порождении ситуацией «не-комфортабельного чтения»
конфликта субъекта с тезаурусом культурных значений). В подобной ситуации
неизбежен соблазн «приписать», как пишут Делез и Гваттари, свойства и состояния
познаваемой предметности некой внешней по отношению к ней причине (см. «Генерал»),
однако в контексте общей ориентации постмодернизма на аналитику самоорганизующихся
сред (см. Неодетерминизм) подобный подход квалифицируется Делезом и Гваттари
как неприемлемый: целью познания является, напротив, такая интерпретация познаваемой
предметности, «когда перестает быть приписываемой, то есть когда она обретает
субстантивный характер». В общем контексте номадологии принцип Д. может быть
рассмотрен как дополнение и продолжение принципа ацентризма (см. Ацентризм).
М.А. Можейко
|
