История русской литературы X — XVII вв. Учеб. под ред. Д. С. Лихачева

Глава 6. ЛИТЕРАТУРА XVI ВЕКА

4. Повести

Светские повести были распространены в письменности XVI в. меньше, чем в письменности второй половины XV столетия; существенно отличались они от повестей предшествующего периода и по своему характеру.

Повести XVI в. — преимущественно дидактические, откровенно поучительные. Это переводная повесть — диалог «Прение (спор) живота (жизни) и смерти» и «Повесть о царице Динаре». Несколько особое место занимает написанная в конце века повесть о важном историческом событии — обороне Пскова от польского царя Стефана Батория в 1581 г.

«Прение живота и смерти». В рукописях XVI в. почти не встречаются переводные повести — те, которые были известны на Руси в XV в., или новые. Единственный памятник близкого жанра, получивший довольно широкое распространение в XVI в., — это «Прение живота и смерти», переведенное в 1494 г. (с немецкого оригинала) в кружке известного противника ереси — архиепископа Геннадия Новгородского. Это произведение охотно переписывали в XVI в. в главном центре церковной жизни XVI в. — Иосифовом Волоколамском монастыре [1].

По форме «Прение живота и смерти» представляло собой диалог-разговор Человека со Смертью. Человек просит Смерть пощадить его; Смерть отказывается. Перед нами — произведение, близкое к драматическому жанру (в немецком оригинале «Прение» и было пьесой, ставившейся на подмостках немецкого «масленичного театра»), но никакого спора и почти никакого действия здесь нет. Человек упрашивает Смерть пощадить его на «время мало»: «О Смерть, пощади мя до утра, да преже възмогу покаатися и живот мой (жизнь мою) добре управити». Смерть отказывается и пространно объясняет читателю, что надо каяться и молиться «на всяк час», ибо она может «постигнуть» любого в любое время. В конце концов Смерть забирает Человека.

«Повесть о царице Динаре». «Повесть о царице Динаре» дошла до нас внутри сборника сочинений, связанных с кругом митрополита Макария (повести о крымском нашествии, о московском пожаре 1547 г.), и, по-видимому, возникла в первой половине XVI в. [2] Главная героиня повести — «иверская» (грузинская) царица; прототипом ее, по-видимому, была знаменитая царица Грузии Тамара, правившая в конце XII — начале XIII в. Сюжет «Повести о Динаре» крайне прост. Сводится он к следующему: персидский царь требует от молодой иверской царицы подчинения; она отказывается. Разъярившись, «персин» идет на Иверскую землю (Грузию). Вельможи Динары колеблются, но царица воодушевляет свои войска и обещает отдать завоеванные персидские сокровища в монастырь богоматери. Когда подходят персидские полки, царица «возопи гласом великим», и персы приходят в ужас и разбегаются. Разбив персов, царица исполняет свое обещание, раздает сокровища «в домы божиа» и много лет благополучно царствует.

Своеобразие повестей XVI в., подобных «Повести о Динаре», по сравнению с повестями второй половины XV в., было ясно современникам; его даже специально подчеркивали. Если сочинения, чтение которых решительно отвергалось церковниками конца XV в., именовались «неполезными повестями», то «Повесть о Динаре» имела особый подзаголовок — «повесть зело полезна».

Перечисленные повести (как и первая редакция «Повести о белом клобуке») появились, по-видимому, не позднее середины XVI в. От второй половины царствования Ивана Грозного никаких повестей не дошло: время опричнины было, очевидно, мало благоприятным для развития литературы.

«Повесть о прихождении Стефана Батория на Псков». Последняя повесть XVI в. возникает уже после смерти Ивана Грозного. Это историческая «Повесть о прихождении Стефана Батория на град Псков». Подобно историческим повестям XV в., она была посвящена одной теме. Темой этой была осада Пскова польским королем Стефаном Баторием в 1581 г. [3]

После краткого рассказа о начале русско-польской войны автор переходил к осаде Пскова польско-литовскими войсками. Король, которого автор повести изображал почти сказочным «лютым великим зверем», обложил город сплошным кольцом и заранее предвкушал победу. Неприятели подкатили туры (осадные башни), им удалось разрушить и захватить Покровскую и Свиную башню: на обеих башнях были подняты польские знамена. Но псковичи молились, и бог услышал их молитвы. Русские ударили по захваченной поляками Свиной башне, а затем заложили под нее порох и взорвали. «Уже ли мои дворяне в замце (городе)?» — спрашивал Баторий. Ему ответили: «Под замцем (замком)». Не поняв этих слов, король решил, что его дворяне находятся около городских стен «и русскую силу прибивают». «Государь! Все те в Свиныя башни убиты и сожжены в рову лежат», — объяснили ему. Разгневанный король приказал своим войскам вступить в пролом и занять Псков. Но русские воины не давали неприятелю прорваться в город. Вместе с воинами сражались монахи и женщины. Псковичи выбили врагов из города. Псковские женщины помогали мужьям, втаскивали в город брошенные литовские орудия.

Первый приступ поляков кончился неудачей, но государевы бояре и воеводы напоминали псковичам, что предстоят еще новые сражения. Не сумев взять Псков прямой осадой, Стефан бросил за городские стены на стреле послание, предлагая сдать «град без всякия крови» и грозя в противном случае «горькими разными смертьми». Псковичи ответили королю тем же способом, заявляя, что ни «един от малоумных во граде Пскове» не примет этого совета.

Король стал делать подкопы под город; псковичи узнали об этих подкопах от пойманных «языков» и перебежчиков. Русские прорыли подземный ход и взорвали подкоп неприятеля. Не удался полякам и последний штурм города — по льду реки Великой. Король ушел от Пскова, оставив вместо себя своего канцлера (Замойского). Не надеясь справиться с псковским воеводой Иваном Петровичем Шуйским в честном бою, канцлер прибег к обману — подослал Шуйскому ларец, уверяя, что в нем находится «казна». Но хитрость не удалась: Шуйский приказал мастеру открыть ларец подальше от воеводской избы, и там был обнаружен порох с «самопальным замком огненным». Канцлер «со всею силою» отошел от Пскова; осада была снята, и ворота города, закрытые в начале осады, открылись.

По своей стилистике «Повесть о прихождении Стефана Батория» во многом напоминает такие памятники исторического повествования XVI в., как «Степенная книга» и «Казанская история». Здесь также употребляются сложные этикетные формулы («высокогорделивый» Баторий и «городонапорная» Литва), риторические обороты-обращения к действующим лицам, к читателю и т. д. Но при всей своей традиционности «Повесть о прихождении Стефана Батория», как и другие памятники исторического повествования, испытала некоторое влияние художественной литературы XV в. (автор повести ссылался на «Александрию» и «Стефанита и Ихнилата»).



	История русской литературы X — XVII вв. Под ред. Д. С. Лихачева Учеб. пособие для студентов пед. ин-тов