|
Глава 12. Проза классицизма
Несмотря на то, что в художественной системе классицизма нищенствующее
место занимала драматургия, проза, особенно со второй половины века,
также начинает играть существенную роль. Новая историческая ситуация
во Франции, торжество абсолютизма как государственной системы, его временная
стабилизация и годы правления «короля-солнца» — все это способствовало
изменению в идеологии и предопределило усиленное внимание в литературе
к проблемам этическим. Интерес к психологии, страстям, характерам, внутреннему
миру человека способствовал развитию моралистической литературы.
Сочинения в прозе, за некоторыми исключениями, не были чисто литературными
произведениями, а служили способом выражения политических и философско-религиозных
воззрений, в них часто подводился итог жизненным наблюдениям, оформлялось,
приводилось в систему мировоззрение их создателя. Такая тенденция и
определила развитие в прозе классицизма несюжетного повествования в
форме писем, моралистических или философских опытов, афоризмов, «характеристик
или нравов», портретов, проповедей, надгробных слов, мемуаров. Все эти
разновидности прозаической литературы вполне соответствовали общей дидактической
направленности французского классицизма. Отразилось в них и присущее
веку господство рационализма: обращение к разуму как к ведущему началу
в жизни и творчестве человека сочеталось в прозе классицизма со стремлением
к типизации характеров и явлений, к логическим обобщениям, наблюдениям
над конкретными жизненными явлениями. Логичность рассуждений выражалась
в афористичности языка, гармоничности и правильности частей произведения,
четкости и ясности стиля.
Существенную роль в становлении прозы классицизма сыграла эпистолярная
литература. Во второй половине века эпистолография уже имела свои определенные
законы, выработанные в результате развития теории и практики, законы,
опиравшиеся на достаточно устойчивую традицию. Чтение и писание писем
было насущной необходимостью (часто они заменяли газеты и журналы),
входило в моду. Письма собирали, издавали (например, письма теоретика
классицизма Геза де Бальзака, 1624; прециозного поэта Венсана Вуатюра,
1647), комментировали и обсуждали. Частные письма, становясь всеобщим
достоянием, постепенно превращаются в чисто литературные произведения,
тщательно отделанные и имеющие ценность и историческую, и эстетическую
(поскольку это были правдивые документы, отражавшие жизненные наблюдения
их авторов). В ряду подлинных мастеров письма XVII в. (Франсуаза
де Ментенон, кардинал Ришелье, принц Конде, Людовик XIV, Расин,
Буало, Лафонтен и др.) выделяются писатель и историк Роже-Мари де Бюсси-Рабютен
(1618—1693) и, в особенности, хозяйка литературного салона мадам де Севинье
(Marie de Sévigné, 1626—1696), автор нескольких тысяч
писем (впервые частично изданы в 1697 г.).
Свои письма мадам де Севинье адресовала дочери, мадам де Гриньян,
жившей с мужем в Провансе, которой она обещала ежедневно сообщать столичные
новости, делиться с нею своим житейским опытом. Письма эти писались
регулярно в течение четверти века и содержат огромный материал о жизни
Франции второй половины столетия и о настроениях определенной части
французского общества. Свои письма мадам де Севинье адресовала
также кардиналу Рецу, Франсуа е Ларошфуко, политическому деятелю
эпохи Фронды и автору знаменитых «Мемуаров», мадам де Лафайет.
В этих письмах обсуждаются политические события (арест всесильного министра
Фуке, отмена Нантского эдикта, крестьянские восстания в Бретани и т. д.),
характеризуются произведения крупнейших писателей — Корнеля, Паскаля,
Буало. Автор писем вызывает симпатию своим жизнелюбием, несмотря на
разочарования и горести, выпавшие ей в жизни. Мадам де Севинье
не подчинялась предрассудкам своего времени и отличалась известным свободомыслием.
Хотя она и принимала как должное абсолютизм и считала вполне законным
привилегированное положение знати (это в частности, проявилось в ее
отношении к крестьянским восстаниям), она сумела рассмотреть под пышностью
и позолотой королевского двора жестокую игру ничтожных честолюбий и
лицемерных интриг. Симпатия к янсенистам, преследуемым официальной католической
церковью, также свидетельствует о независимости ее мнений. Свои мысли
и впечатления мадам де Севинье излагает просто и ясно, без прециозного
жеманства и чрезмерного пуризма. Пейзажи, портреты современников, личные
настроения и впечатления, анекдоты, философские афоризмы воплотились
в языке выразительном, близком к народному, простом по синтаксису. Здесь
нет ни манерности, ни выспренности. За письмами мадам де Севинье
(многократно переиздававшимися в XIX и XX вв.) по праву утвердилась
слава одного из лучших образцов французской классической прозы.
Одной из разновидностей прозы классицизма является ораторская проза,
наиболее полно проявившаяся в религиозном красноречии, достигшем в XVII
столетии высочайшего совершенства и превратившемся в один из художественных
жанров. Среди знаменитых проповедников и ораторов (Бурдалу, Флешье,
Масийон) выделяется фигура Жака Бениня Боссюэ (Jacques-Bénigne
Bossuet, 1627—1704), епископа, воспитателя дофина, члена Французской
Академии, историка, политического теоретика абсолютизма, утверждавшего
принцип его богоданности («Политика, извлеченная из Священного писания»,
1709). Имя Боссюэ-оратора прославили его проповеди у францисканцев (1661),
кармелитов (1663—1664), в Лувре (1662—1669), а также его надгробные
проповеди.
Эти речи (впервые опубликованные в 1772—1788 гг.) по праву считаются
шедевром ораторского искусства: безупречная логичность рассуждения сочетается
в них со страстностью изложения. Проповеди Боссюэ, проникнутые скорбью,
патетикой и лиризмом, — это поэтические художественные произведения,
ярко воссоздающие портреты и события современности. Традиционная тема
надгробной проповеди — напоминание об основных принципах христианства,
о смысле смерти, о ничтожестве и величии человека. Блестяще сочетая
эти привычные мотивы и смелые и новые приемы, Боссюэ мастерски описывает
личность покойного, дает его внутренний и внешний портрет. А поскольку
те, кому посвящены его проповеди, были, как правило, связаны с важнейшими
событиями века, автор обращается не только к библейским мотивам, а рисует
широкие исторические картины. Торжественность, величественность проповедей
Боссюэ вполне соответствовали по тону пышности и парадности французского
абсолютизма.
Но наиболее значительную страницу в истории французской прозы XVII в.
составила проза этическая, полемическая по духу Блез Паскаль (Blaise
Pascal, 1623—1662), человек энциклопедического ума и разносторонних
дарований, был ученым, физиком и математиком, философом, писателем-моралистом.
Философско-художественная проза Паскаля поражает логичностью, убедительностью.
Отчасти это объясняется тем, что Паскаль широко использовал приемы научного
письма: строгую аргументацию, ясную и четкую терминологию, убедительные
выводы. Проникнувшись глубоким интересом к янсенизму как религиозно-философскому
учению и искренне симпатизируя его убежденным проповедникам — Антуану
Арно, Пьеру Николю и другим деятелям янсенистского монастыря Пор-Рояль,
Паскаль с 1654 г. вел почти монашеский образ жизни
в этой обители. Он принял активное участие в борьбе Арно и Николя против
ордена иезуитов. Так появились его «Письма к провинциалу» (1656—1657),
книга, заключающая в себе 18 писем, в которых Паскаль предстал перед
читателем талантливым полемистом, сатириком, художником. Четыре первых
письма посвящены анализу христианских догм, в частности, учению о благодати
и свободе воли. Подвергая теологические положения научному анализу,
выявляя их абсурдность и противоречия, используя логические доводы и
четкую терминологию, Паскаль последовательно разоблачает богословские
тезисы иезуитов. Начиная с пятого письма, автор меняет тактику; он переводит
полемику в область, которая могла сильнее взбудоражить общественное
мнение, — речь заходит о понимании иезуитами морали. Паскаль убедительно
доказывает, что все их теории, вся казуистика — это только один из многих
путей достижения господства над умами. Мораль, в понимании иезуитов,
должна способствовать политическим целям ордена: полностью подчинить
своему влиянию души и умы. Согласно морали иезуитов, для достижения
этой цели дозволено все: хитрость, коварство, полная беспринципность.
Их теория «вероятных истин» оправдывала любой поступок, допускала возможность
прямо противоположных решений. Цитируя со скрупулезной точностью богословские
тексты, прибегая к научной аргументации, Паскаль горячо обличал иезуитов
и тех, кто действовал в согласии с ними. Его «Письма» возбудили негодование,
справедливый гнев против политики ордена иезуитов. Паскаль-полемист
использует убедительный художественный прием: герой «Писем», отец-иезуит
сам излагает систему морали и принципы политики своего ордена, а его
собеседник — человек наивный и ограниченный. При этом Паскаль мастерски
доводит до абсурда положения, высказываемые иезуитом.
Наряду с научными занятиями Паскаль постоянно интересовался и занимался
проблемами религиозными. С 1658 г. он начинает записывать свои соображения,
которые в дальнейшем легли в основу большого труда о понимании христианс
тва. Паскаль еще не знал, в какую форму выльется это его произведение
— диалог, письма или последовательное изложение по главам. Так возникли
«Мысли», труд незаконченный (первое их критическое издание появилось
лишь в 1852 г.), апология христианской религии как ее понимали янсенисты.
Паскаль выступает против рационалистической трактовки религии, характерной
для его времени, и пытается опровергнуть вольнодумство, прибегая к своим
же аргументам: существование бога — истина не рациональная и прямому
доказательству не подлежит. Паскаль рисует материалистическую картину
мира, допуская, вслед за Джордано Бруно, идею множественности миров.
Столь же материалистически трактует он и человека как существо разумное,
в котором основную жизнедеятельную роль играют страсти. Человек должен
постигнуть свою природу, познать смысл существования. По мысли Паскаля,
человек слаб и ничтожен; вследствие первородного греха он утратил непосредственное
восприятие бога, способность к проникновению и суть вещей. Но человек
и ничтожен, и велик. Он велик своим разумом, и трагичность человека
и его сила заключены в его мышлении — недаром Паскаль определил человека
как «мыслящий тростник»: Вселенная может поглотить его, как песчинку,
но своей мыслью человек объемлет Вселенную. И само осознание человеком
своей слабости — свидетельство его величия. Однако истинность христианства
постигается не разумом. Доказательством этому, по мысли Паскаля, служит
сама реальная действительность: человек как существо живое, явившееся
на эту землю помимo своей воли, человек, лживый и лицемерный, не может
подавить в себе голоса, который призывает его искать бога. Таким образом,
«оправдание» христианства основывается Паскалем на чувстве человека:
только сердце ведет людей к подлинной вере. «Мысли» Паскаля — блестящий
пример высочайших художественных достижений литературы «великого века».
Глубокая мысль, возвышенная одухотворенность, грусть, доходящая до трагизма
и полного отчаяния, находят здесь строго логическое воплощение в «геометрической»
пропорциональности строя фразы. Стиль Паскаля не может оставить равнодушным
читателей «Мыслей», его мастерство стало школой для многих его известных
современников, в первую очередь, для Ларошфуко и Лабрюйера.
Франсуа де Ларошфуко (Francois de La Rochefoucauld,
1613—1680), знаменитый писатель-моралист, автор блестящих афоризмов,
происходил из старинного феодального рода. Он принимал активное участие
в заговорах против Ришелье и восстаниях Фронды, с оружием в руках защищая
старинные феодальные привилегии. После поражения Фронды герцог де Ларошфуко
попадает в опалу и до конца 1650-х годов живет в изгнании в своем родовом
замке, где размышляет о пережитых событиях. Первые итоги этих размышлений
подведены в его «Мемуаpax» (1662). Вернувшись в столицу, Ларошфуко становится
постоянным посетителем литературных салонов. Многие из этих салонов
были оппозиционными в политическом отношении, это было своеобразное
продолжение Фронды: потерпевшие военное поражение фрондеры проявляли
свое недовольство в изящных беседах и остроумных афоризмах. Многие салоны
из той же политической оппозиции стали янсенистскими и могли восприниматься
как ядро недовольства новыми государственными порядками. Если прежде
знать приходила в салоны развлекаться и при содействии профессиональных
писателей учиться, то теперь положение изменилось. Посетители салонов
сами занимаются литературой, теперь все они — авторы романов, мемуаров,
мадригалов, портретов, максим или афоризмов. В салонах вырабатывались
новые эстетические принципы, в них было создано много коллективных произведений.
Ларошфуко стал писателем в салоне маркизы де Сабле. Здесь
велись беседы на самые разнообразные темы: о теологии и праве, механике
и астрономии, философии и литературе, но особенно распространенными
были беседы о морали, о «механизме» человеческого сердца. Сюжет для
такой беседы-игры выбирался заранее, с тем чтобы каждый участник мог
глубоко обдумать свое мнение. Достоинством признавалось умение построить
свое размышление кратко и четко, в виде афоризмов, максим. Так в оппозиционном
светском салоне зародился этот популярный литературный жанр.
«Максимы, или Моральные размышления» (1665) Ларошфуко были прежде
всего отражением политических воззрений автора. Еще в «Мемуарах» Ларошфуко
в строгой последовательности описал исторические факты и те мотивы,
по которым он вступил в благородную, по его убеждению, борьбу с деспотизмом
правительства. Он, как и его единомышленники, искренне полагал, что
преследование знати — часть всеобщего несчастья, постигшего Францию,
и имеет причиной несправедливость абсолютизма. Он был убежден, что защищать
себя значило для него защищать Францию. Государственные интересы феодальная
знать отождествляла со своими личными интересами. Причину неудачи Фронды
Ларошфуко видит в неспособности фрондеров выполнить до конца свой долг
по отношению к государству и народу, в их разобщенности, анархизме,
эгоизме. В «Мемуарах» еще нет попытки вывести законы морали, но ясен
вывод Ларошфуко из его жизненного и политического опыта: люди не могут
бороться ради высоких принципов, главное для них — личная выгода. В
«Максимах» путем постепенного обобщения жизненных наблюдений Ларошфуко
выводит это как закон, как философское заключение. Движение его мысли
идет от конкретного к общему (это прослеживается при сличении друг с
другом пяти прижизненных изданий «Максим», последнее — 1678 г.): ущербность дворянской идеологии, хорошо
ему известную, Ларошфуко постепенно переносит на человека вообще, видя
в конкретном историческом явлении неизменный всеобщий закон, коренящийся
в самой природе человека.
«Максимы» Ларошфуко несут в себе и глубокое философское содержание.
В своем стремлении выявить и объяснить сущность человеческой природы
Ларошфуко пользуется методом новой науки, извлекаемым из философии Декарта
и Гассенди. Человек для него часть великой природы, в которой царит
взаимосвязь причин и следствий. Человек зависит от своего телесного
начала и внешней среды (случая): «Миром правят судьба и телесное начало»
(435). Физиология человека, темперамент влияют на его мораль: «Счастливое
или несчастное состояние людей зависит от фитологии не меньше, чем от
судьбы» (61); «Наши радости и несчастья зависят не от случившегося,
а от нашей чувствительности» (528). Как и Гассенди, Ларошфуко понимал
психологию человека материалистически, он не считал разум интуицией,
данной богом, а идеи врожденными. Работа нашего мозга зависит от телесного
состояния, ощущений, восприятий, от воздействия внешней среды, опыта:
«Сила или слабость ума обусловливаются дурным или хорошим расположением
органов тела» (44). В себялюбии Ларошфуко, как и Гассенди, видел врожденный,
первичный инстинкт человека, определяющий все остальные инстинкты. Себялюбие
— основа всей деятельности человека: «Это любовь к себе и ко всему,
что тебе полезно. Оно — во всех проявлениях жизни, при всех условиях,
оно живет повсюду и во всем» (563). Оно определяет отношение человека
к миру: «Мы воспринимаем добро и зло в зависимости от нашего себялюбия»
(339). В следовании ему проявляется естественная ненависть к страданию
и стремление к наслаждению.
Таким образом, нравственность человека, по мысли Ларошфуко, — это
утонченный эгоизм, разумно понятый интерес одного лица. Поведение человека
в обществе оценивается категориями добродетели и порока, т. е. полезности
или вредности для окружающих. В «естественном» же состоянии человеку
одинаково свойственно и порочное, и добродетельное поведение. Вот почему
эпиграфом для своей книги Ларошфуко выбрал афоризм: «Наши добродетели
— не что иное, как переряженные пороки». В основе любого поступка человека
есть доля эгоизма. Добродетельный поступок полезен и самому человеку,
и его окружающим, поэтому человек, заинтересованный в том, чтобы поступать
добродетельно, должен научиться обуздывать свое самолюбие. Отсюда роль
разума в этической системе Ларошфуко: вслед за Декартом он призывает
к контролю разума над страстями, к трезвому отношению к миру. «Необходимо
познать свой ум, ценить его и пользоваться им в жизненных обстоятельствах»
(105).
Поскольку человек зависит от внешней среды, большую роль играет государственное
законодательство, которое может пробудить к жизни и хорошие, и дурные
наклонности людей. Ларошфуко осуждает порядок, установившийся при абсолютизме,
при котором, как он полагает, выявилась анархическая, эгоистическая
сущность людей, прежде сдерживаемая старинными общественными учреждениями,
сильными своей древностью.
Ларошфуко — писатель-классицист, хотя его мировоззрение отлично от
взглядов и позиций других писателей «великого века». Он, рационалист,
борется с ненавистным ему абсолютизмом с помощью рационалистических
рассуждений; как философ, он исходит из одного основного принципа —
теории себялюбия; как художник он прибегает к методу обобщения и типизации:
в «Максимах» выражены обобщенные представления о человеке, его природе,
месте в обществе. В поисках закономерного Ларошфуко отказывается от
случайного в пользу всеобщего, абстрактного. В этом отношении он полностью
разделяет основные принципы классицизма.
К младшему поколению французских моралистов принадлежал Жан де Лабрюйер
(Jean de La Bruyère, 1645—1696), выходец из небогатой
буржуазной семьи. С 1684 г.
он становится воспитателем внука «великого Конде», знаменитого военачальника,
одного из тех, кто возглавлял Фронду. Дворец Конде в Шантийи не уступал
версальскому по пышности и блеску. Его посетителями были люди разных
кругов (политические деятели и придворные, духовные лица и военные,
банкиры и художники, писатели и скульпторы). Наделенный редким даром
наблюдения, Лабрюйер внимательно всматривался в окружение Конде, изучение
которого во многом послужило материалом для его единственного сочинения,
книги «Характеры Феофраста, перевод с греческого, и Характеры, или Нравы
нынешнего века». Первое издание (1688) включало в себя перевод из Феофраста
и 418 оригинальных характеров. Этот самостоятельный раздел в последующих
изданиях при жизни Лабрюйера постоянно увеличивался. В последнее, девятое
издание, вошло уже 1120 характеров, созданных Лабрюйером. Считая труд
Феофраста для себя непререкаемым образцом, прославляя его в речи при
вступлении во Французскую Академию (1693), Лабрюйер, однако, усложнил
и углубил манеру древнегреческого писателя, который показывал характер,
страсти человека как самостоятельную сущность («О скупости», «О лести»,
«О тщеславии» и т. д.). Лабрюйер же обнаруживает и анализирует
причины пороков, исходя из социального положения тех типов, которые
он рисует («О городе», «О дворе», «О вельможах», «О церкви» и т. д.).
Таким образом, характер, по Лабрюйеру, формируется под воздействием
общественной среды. Проявление той или иной страсти, присущей человеку,
различно в разных социальных условиях. Лабрюйера интересует среда, в
которой проявляются те или иные характеры.
В книге Лабрюйера с подлинной исторической конкретностью изображаются
характеры и нравы Франции XVII столетия. Автор рисует не только различные
слои и сословия французского общества в эпоху правления «короля-солнца»,
но и реально существовавшие отношения между ними с позиций радикальных
и обличительных. Деление книги на главы, в которых человек предстает
как продукт социальной среды, позволяет Лабрюйеру показать столицу и
провинцию, вельмож и буржуа, финансистов, чиновников и крестьян, государя
и его подданных.
Рисуя характер, Лабрюйер следует определенной методе: типичное, всеобщее
он представляет в конкретном, индивидуальном обличье, ибо исходит из
социальной принадлежности того или иного типического характера. Лабрюйер
дает портрет, затем с помощью умозаключений подтверждает типичность
того или иного явления; он анализирует его, следуя совету Декарта —
«разделяя трудности», т. е. показывая, как тот или иной порок проявляется
у людей разных положений (лицемерие — у священника, вельможи, буржуа;
скупость — у вельможи, чиновника, торговца). Эти разновидности одного
какого-либо типа обрисованы как портреты, их завершает обобщение, например:
«Ханжа — это тот, кто при короле-атеисте был бы безбожником».
В «Характерах» Лабрюйера содержится значительный историко-познавательный
материал. Его герои — живые люди, наделенные чертами, характерными для
их времени. Это — подлинный «Двор» (льстивый придворный, спесивый вельможа,
щеголеватые, наглые, болтливые дворяне-хвастуны), подлинный «Город»
(мещанин во дворянстве, бессердечный финансист, продажный чиновник,
торговец-вор, врач-невежда). Подлинна и изображаемая художником жизнь
крестьян, доведенных непосильным трудом и тяжелыми условиями существования
до потери человеческого облика. Лабрюйер рисует этих тружеников не только
с состраданием и пониманием их положения, он противопоставляет их привилегированным
сословиям: «Судьба работника на виноградниках, солдата, каменотеса не
позволяет мне жаловаться на то, что у меня нет благ князей или министров».
И продолжает: «Народ не имеет разума, но аристократы не имеют души.
Первый имеет добрую сущность и не имеет внешности, у вторых — есть только
внешность и лоск. Нужно ли выбирать? Я не колеблюсь. Я хочу быть человеком
из народа».
Лабрюйер констатирует наличие во французском обществе социального
зла и показывает его причины — сословное неравенство и пагубное влияние
жажды обогащения на мораль и отношения между людьми. Мир, где все продается
и покупается, превращается в борьбу всех против всех, ибо люди, любящие
деньги, «уже не родители, не друзья, не граждане, не христиане; это,
может быть, уже не люди; это — обладатели денег».
Но Лабрюйер не только отрицал, он предлагал пути к исправлению существующего
порядка. В полном согласии с философией картезианства, он считал, что
миром должен управлять разум. Он предлагает способы рационального переустройства
государственного управления, рисуя образ идеального просвещенного правителя
в главе «О государе». Противник произвола и насилия, Лабрюейр показал
горестные плоды абсолютистского тиранического правления Людовика XIV.
По своим эстетическим воззрениям Лабрюйер был убежденным приверженцем
классицизма. В споре «древних и новых» он остался на позициях «древних»,
считая античность непререкаемым авторитетом в искусстве. Строгая логичность
изложения мыслей, типизация, обобщение, риторичность, торжественность
стиля — таковы характерные черты его книги, которую трудно отнести к
какой-либо определенной форме, жанру. В ней причудливо сочетаются портрет
и афоризм, моральное нравоучение и литературная критика, диалог и новелла,
политическая сатира и утопия. Все эти разнообразные литературные формы,
используемые последним великим классицистом XVII в., призваны наиболее
полным образом выявить основную общую идею его книги — познание нравов
многих людей.
Буало в своем «Поэтическом искусстве» (1674) строго осудил как роман
прециозный (за его неестественность), так и роман бытописательный (за
мелочный, ничтожный эмпиризм). Буало, по-видимому, и не предполагал,
что всего через четыре года появится новая разновидность романа, вполне
соответствующая требованиям классицизма: психологической правдивости,
обобщения и типизации, абстрагирования страсти, подчинения разумному
долгу, логичности, ясности, точности стиля. Речь идет о романе Мари
Мадлен де Лафайет (Marie-Madeleine de Lafayette, 1634—1693)
«Принцесса Клевская» (1678). Автор его, аристократка, графиня, вела
в Париже светскую жизнь, была постоянной посетительницей литературных
салонов и деятельной участницей литературного процесса (она автор еще
одного романа — «Заида», 1670 и ряда исторических новелл). Мадам де Лафайет
связывали тесные дружеские отношения с герцогом де Ларошфуко.
«Принцесса Клевская» — это первый во Франции подлинно психологический
роман, с глубокой трактовкой внутреннего мира героев, с искусным изображением
реальных жизненных ситуаций. Новаторством было уже то, что героиня романа
— не юная девушка, а замужняя женщина, полюбившая другого. Честная и
нравственная, она борется со своей страстью во имя долга. В романе показаны
драма супружеской жизни, страдания, которые испытывают и главная героиня,
и ее муж, и ее возлюбленный.
Действие романа происходит в XVI в., в конце правления Генриха II.
Рисуя Лувр при последних королях династии Валуа, мадам де Лафайет
воспроизводит атмосферу интриг, соперничества, смешения дел государственных
и дел сердечных и постепенно подводит читателя к выводу, что в такой
атмосфере честным и искренним натурам жить очень трудно. В романе изображаются
понятные читателю переживания, затрагиваются близкие ему идеи. Обращение
к недавней национальной истории, точное воспроизведение исторического
колорита должно было служить еще одним доказательством достоверности
повествования.
Философия страсти в романе мадам де Лафайет соответствует учению
Декарта о страстях. Декарт считал страсти полезной жизнедеятельной силой,
утверждал, что надо уметь ими пользоваться. Страсти не зависят от человека,
но его поступки зависят от его разума, который должен направлять страсть,
смягчать ее крайности. Искренняя и честная, принцесса Клевская не облагораживает
чувств, охвативших ее. Для нее любовь к герцогу Немурскому — случайность,
болезнь, от которой надо вылечиться. Она разделяет в себе сферу мысли
и сферу страсти, страсть ее недостойна, ее «я» — в другом: в разуме,
воле, свободе. Разумная личность, героиня делает все, чтобы сохранить
свое нравственное величие: оно проявляется в верности мужу, которому
она признается в своей страсти к другому, а после смерти мужа — в отказе
выйти замуж за герцога Немурского. Она руководствуется двумя мотивами:
обязанностью сохранить верность мужу, причиной смерти которого стала,
и неуверенностью в постоянстве герцога Немурского, известного своими
галантными похождениями. Разум подсказывает ей, что муж навсегда сохранил
бы любовь в браке с нею, а герцог Немурский — непременно разлюбит ее.
Она не хочет мук ревности, унижений, она верна своим принципам, у нее
есть чувство ответственности. «Покой» — понятие не романическое, но
это — интеллектуальное блаженство в сравнении со страданиями страсти.
Она владеет собою, не подчиняется капризу чувств. Она не хочет страдать
и умереть в том бреду, в котором умер ее муж.
Принц Клевский не столь возвышенная натура. Принцесса Клевская совершила
единственную ошибку: нельзя быть до конца искренним со страстно влюбленным
человеком. Ее признание вызвало у мужа болезненную ревность, породило
беспокойство, стремление узнать все. Он словно спускается с душевной
высоты, лишается сил, мужества, воли, разума и погибает. Признание жены
оказалось бесполезной жестокостью: муж стал уважать ее еще больше, но
страдания его сделались невыносимыми. Что же касается любви герцога
Немурского, то это — типичное увлечение дамского угодника, усилившееся
из-за встреченного им сопротивления.
Принцесса Клевская осталась разумной, честной, принципиальной, однако
подлинного счастья она не испытала: в окружающем ее мире нет места любви,
такой, как она ее понимает.
В романе мадам де Лафайет основным объектом художественного исследования
стал внутренний мир человека, жизнь человеческой души. Жизнь сердца
показана автором глубоко, разносторонне, индивидуально. Драматизм, борьба
сосредоточены не в интриге, не в авантюрах, а в самом сердце героя.
Открытия мадам де Лафайет в области психологического анализа
и в области формы романа оказали сильное воздействие на дальнейшее развитие
этого жанра во Франции и в Европе.
Одним из поздних представителей классицистской прозы во Франции был
Франсуа де Салиньяк де Ламот-Фенелон (Francois de Salignac
de La Mothe-Fénelon, 1651—1715), который своим творчеством
завершал XVII столетие в истории французской литературы и способствовал
формированию новой идеологии — идеологии Просвещения. Уже первое его
сочинение «Трактат о воспитании девиц» (1687) утверждало новые прогрессивные
воззрения в области педагогики и свидетельствовало о свободомыслии автора.
В 1689 г. Фенелон становится воспитателем
герцога Бургундского, внука Людовика XIV и наследника престола,
и проявляет незаурядный педагогический дар. С педагогическими целями
были написаны почти все его последующие произведения, в частности басни
и «Диалоги мертвых» (1700—1718), в которых он утверждает принципы гуманной
и справедливой политики.
Главное его сочинение — роман «Приключения Телемака», который не предназначался
для печати и писался для того, чтобы расширить познания ученика в античной
мифологии и древней истории, внушить ему разумные политические идеалы.
Опубликованный без ведома автора в 1699 г., он имел шумный успех, но вызвал
недовольство Фенелоном Людовика XIV, и Фенелон был вынужден покинуть
двор.
«Приключения Телемака» — роман воспитательный. Он построен на античном
предании о сыне Одиссея Телемаке, который в сопровождении своего воспитателя
Ментора отправляется в странствования в поисках отца. Ментор, в уста
которого Фенелон вкладывает собственные идеи, разрабатывает целую систему
воспитания с помощью жизненных уроков. Телемака подвергают разного рода
испытаниям, вплоть до рабства, чтобы он на собственном опыте познал
чужие страдания. Воспитание чувств и сердца приводит Телемака к выводу,
что страсти необходимо обуздывать, что истинная любовь основывается
на разуме и не препятствует выполнению долга. Возмужав физически и нравственно,
Телемак становится здравым политиком, сострадательным и гуманным, проникается
отвращением к войне. Содержание романа свидетельствует о том, что Фенелон
был решительным противником абсолютизма, объявляя его разновидностью
деспотии, отвергал наследственный характер власти и утверждал принципы
просвещенной монархии. Он требовал строгого соблюдения справедливых
законов, провозглашал, что подданные имеют право изгнать правителя-деспота,
нарушающего закон. Реальной государственности своего времени он противопоставлял
картину золотого века человечества (утопия Бетика) и идеального утопического
государства Салент, в которых господствуют разумные законы, обеспечивающие
благо подданных.
Поэтика романа Фенелона носила переходный характер. Следуя некоторым
принципам классицизма (подражание изящной природе, строгий отбор, подчинение
индивидуального всеобщему), Фенелон вместе с тем вводит много нового:
он усиливает динамику развития характеров, заостряет фабулу, нарушает
строгие правила. Фенелон во многом предвосхитил художественные открытия
эпохи Просвещения. Не случайно роман «Приключения Телемака» пользовался
необыкновенным успехом на протяжении всего XVIII в., в том числе
и в России.
|
