|
ЭЗОП, МУДРЕЦ-РАБ
Эзоп
был сочинителем басен. Считалось, что все басенные рассказы, которые потом на
разный лад пересказывались в течение многих веков, впервые были придуманы
Эзопом: и про волка и ягненка, и про лису и виноград, и про лягушек, просящих
царя. Его имя так срослось со словом «басня», что, когда какой-нибудь писатель
брался за сочинение басен, он писал на своей книге: «Эзоповы басни такого-то
писателя».
Эзоп
сочинял басни потому, что он был раб и говорить прямо то, что он думал, было
для него опасно. Это был его иносказательный, «эзоповский язык». А о том, как
он был рабом, и у кого, и что из этого получалось, в народе рассказывали
множество веселых историй.
Рабом
он был, так сказать, от природы: во-первых, он был варвар, во-вторых, урод. Он
был фригиец, из Малой Азии, а фригийцы, по твердому греческому убеждению,
только и годились, чтобы быть рабами. А вид его был такой: голова как котел,
нос курносый, губы толстые, руки короткие, спина горбатая, брюхо вспученное.
Зато боги его наградили даром слова, острым умом и искусством сочинять басни.
От
речистого раба хозяин сразу поспешил отделаться, и повел работорговец Эзопа с
партией других рабов на рабский рынок на остров Самос. Стали разбирать дорожную
поклажу, Эзоп просит товарищей: «Я здесь новый, слабый, дайте мне вон ту
хлебную корзину» — и показывает на самую большую и тяжелую. Посмеялись над ним,
но дали. Однако на первом же привале, когда все поели хлеба, Эзопова корзина
сразу стала легче, а у остальных рабов их мешки и ящики как были тяжелы, так и
остались. Тут-то и стало ясно, что ум у уродца не промах.
На
острове Самосе жил простак-философ Ксанф. Увидел он трех рабов на продаже: двое
были красавцы, а третий — Эзоп. Спросил он: «Что умеете делать?» Первый сказал:
«Все!» , второй сказал: «Все!», а Эзоп сказал: «Ничего!» — «Как так?» — «Да вот
мои товарищи все уже умеют, мне ничего не оставили». — «Хочешь, я куплю
тебя?» — «А тебе не все равно, чего я хочу? Купи меня в советники, тогда и
спрашивай». — «Ты всегда такой разговорчивый?» — «За говорящих птиц дороже
платят». — «Да ты-то ведь не птица, а урод». — «Бочки в погребе тоже
уродливы, а вино в них на славу». Подивился Ксанф и купил Эзопа.
Устроил
Ксанф угощение ученикам, послал Эзопа на рынок: «Купи нам всего лучшего, что
есть на свете!» Пришли гости — Эзоп подает одни только языки: жареные, вареные,
соленые. «Что это значит?» — «А разве язык не самое лучшее на свете? Языком
люди договариваются, устанавливают законы, рассуждают о мудрых вещах — ничего
нет лучше языка!» — «Ну так на завтра купи нам всего худшего, что есть на
свете!» Назавтра Эзоп опять подает одни только языки: «Что это значит?» — «А
разве язык не самое худшее на свете? Языком люди обманывают друг друга,
начинают споры, раздоры, войну — ничего нет хуже языка!» Рассердился Ксанф, но
придраться не мог.
После
обеда стали пить вино. Ксанф напился пьян, стал говорить: «Человек все может
сделать!» — «А море выпьешь?» — «Выпью!» Побились об заклад. Утром Ксанф
протрезвел, в ужас пришел от такого позора. Эзоп ему: «Хочешь, помогу?» — «Помоги!»
— «Как выйдете вы с судьями и зрителями на берег моря, так ты и скажи: море
выпить я обещал, а рек, что в. него впадают, не обещал; пусть мой соперник
запрудит все реки, впадающие в море, тогда я его и выпью!» Ксанф так и сделал,
и все только и дивились его мудрости.
Послал
Ксанф Эзопа за покупками, встретил Эзоп на улице самосского градоначальника. «Куда
идешь, Эзоп?» — «Не знаю!» — «Как так не знаешь? Говори!» — «Не знаю!»
Рассердился градоначальник: «В тюрьму упрямца!» Повели Эзопа, а он
оборачивается и говорит: «Видишь, начальник, я тебе правду сказал: разве я
знал, что в тюрьму иду?» Рассмеялся начальник и отпустил Эзопа.
Собрался
Ксанф в баню, говорит Эзопу: «Ступай вперед, посмотри, много ли в бане народу?»
Эзоп возвращается и говорит: «Только один человек». Ксанф обрадовался, идет и
видит: в бане полным-полно. «Что же ты мне вздор говорил?» — «Не вздор я тебе
говорил: лежал перед баней на дороге камень, все об него спотыкались, ругались
и шли дальше, и только один нашелся, который как споткнулся, так тут же взял
камень и отбросил с пути. Я и подумал, что народу тут много, а настоящий
человек — один».
Созвал
Ксанф в гости друзей и учеников, а Эзопа поставил у ворот и велел: «Смотри,
чтобы никто из простых людей не прошел, а только одни ученые!» Подошел гость,
Эзоп его спрашивает: «Чем собака поводит?» Гость не понял, подумал, что его
собакой обзывают, обиделся, пошел прочь. За ним другой, третий, десятый;
наконец нашелся один и ответил: «Хвостом и ушами!» Эзоп обрадовался: «Вот тебе,
хозяин, ученый гость, а больше не было!» На другой день ученики жалуются Ксанфу
на Эзопа, а тот объясняет: «Какие же они ученые, если на такой простой вопрос
ответить не могли?»
Много
раз просил Эзоп Ксанфа освободить его, а Ксанф не хотел. Но случилась на Самосе
тревога: заседал перед народом государственный совет, а с неба налетел орел,
схватил государственную печать, взмыл ввысь и оттуда уронил ее за пазуху рабу.
Позвали Ксанфа истолковать знамение. Ксанф, по своему обычаю, гвоорит: «Это
ниже моего философского достоинства, а вот есть у меня раб, он вам все
растолкует». Вышел Эзоп: «Растолковать могу, да не к лицу рабу давать советы
свободным: освободите меня!» Освободил народ Эзопа; Эзоп говорит: «Орел — птица
царская; не иначе, царь Крез решил покорить Самос и обратить его в рабство».
Огорчился народ и отправил Эзопа к царю Крезу просить снисхождения. Щедрому
царю умный урод понравился, с самосцами он помирился, а Эзопа сделал своим
советником.
Долго
еще жил Эзоп, сочинял басни, побывал и у вавилонского царя, и у египетского, и
на пиру семи мудрецов. А погиб он в Дельфах. Посмотрел он, как живут дельфийцы,
которые не сеют, не жнут, а кормятся от жертв, приносимых Аполлону всеми
эллинами, и очень ему это не понравилось. Дельфийцы испугались, что он разнесет
о них по свету дурную молву, и пошли на обман: подбросили ему в мешок золотую
чашу из храма, а потом схватили, обвинили в краже и приговорили к смерти. Эзоп
припал к алтарю Муз — его оторвали и повели на казнь. Он сказал:
«Не к
добру вы обидели Муз! Так же вот спасался однажды заяц от орла и попросил
помощи у навозного жука.
Посмеялся
орел над таким заступником и растерзал зайца. Жук стал мстить: высмотрел
орлиное гнездо, вытолкнул оттуда орлиные яйца, а сам улетел. Где ни вил орел
гнездо, всюду жук разбивал его яйца; наконец положил их орел за пазуху к самому
Зевсу. А жук скатал навозный ком, взлетел к Зевсу и тоже бросил его богу за
пазуху; возмутился Зевс, вскочил, чтобы отряхнуться, и орлиные яйца опять упали
и разбились. И пришлось Зевсу, чтобы не перевелся орлиный род, устроить так,
чтобы орлы несли яйца в ту пору, когда жуки не летают. Не обижайте слабых,
дельфийцы!»
Но
дельфийцы не послушались и сбросили Эзопа со скалы. За это их город постигла
чума, и еще долго пришлось им расплачиваться за Эзопову смерть.
Так
рассказывали о народном мудреце Эзопе.
|
