|
«ВОЙНА МЫШЕЙ И ЛЯГУШЕК»
Прощаться с прошлым можно в слезах, а можно с улыбкой. Последним прощанием греков с
царством сказки была улыбка. Самым полным итогом мифологического века были поэмы
Гомера, и вот на поэмы Гомера была сочинена веселая пародия под заглавием «Война
мышей и лягушек», по-гречески— «Батрахомиомахия». Она вся состоит из привычных
гомеровских строк и оборотов, только имена и предметы названы в них совсем не
героические, потому что воюют не ахейцы с троянцами, а мыши с лягушками. Греки
уверяли, что сочинил эту поэму сам Гомер в веселую минуту.
В жаркий летний полдень мышиный царевич Крохобор пил воду из болотца и встретил
там лягушиного царя Вздуломорда. Тот обратился к нему с теми же словами, с
какими не раз обращались к скитальцу Одиссею:
Странник, ты кто? из какого ты рода? и прибыл откуда?
Слово за слово, они познакомились, лягушка посадила мышь себе на спину и повезла
показывать чудеса земноводного царства. Плыли мирно, как вдруг лягушонок увидел
впереди водяную змею, пришел в ужас и нырнул в воду из-под товарища. Несчастный
мышонок утонул, но успел произнести страшное проклятие:
... Грозного не избежишь ты возмездья от рати мышиной!
И действительно, мыши, узнав о смерти своего царевича, взволновались. Царь
Хлебогрыз произнес трогательную речь:
Други, хотя и один я теперь претерпел от лягушек,
Лютая может беда приключиться внезапно со всяким!
Жалкий, несчастный родитель, троих сыновей я лишился:
Первого сына сгубила, свирепо похитив из норки,
Нашему роду враждебная, неукротимая кошка.
Сына второго жестокие люди на смерть натолкнули,
С необычайным искусством из дерева хитрость устроив, —
Эту пагубу нашу ловушкой они называют.
Третий же сын, был и мой он любимец и матери нежной, —
Ах, и его погубил Вздуломорд, сманивши в пучину!
Но ополчимся, друзья, и грянем в поход на лягушек,
Тело, как должно, свое облачив в боевые доспехи!..
Мыши вооружаются по всем эпическим правилам:
Прежде всего облекли они ноги и гибкие бедра,
Ловко для этого стручья зеленых бобов приспособив, —
Их же в течение ночи немало они понагрызли.
А с камышей прибережных сняв шкуру растерзанной кошки,
Мыши, ее разодравши, искусно сготовили латы.
Вместо щита был блестящий кружочек светильни, а иглы
(Всякою медью владеет Арес!) им как копья служили.
Шлемом надежным для них оказалась скорлупка ореха.
Во всеоружье таком на войну ополчились мышата.
Лягушки — тоже:
Голени прежде всего они листьями мальвы покрыли,
Крепкие панцири соорудили из свеклы зеленой,
А для щитов подобрали искусно капустные листья.
Вместо копья был тростник у них длинный и остроконечный.
Шлем же для них заменяла улитки открытой ракушка.
Так на высоком прибрежье стояли, сомкнувшись, лягушки,
Копьями все потрясали, и каждый был полон отваги.
Зевс, как в «Илиаде», созывает богов и предлагает им помогать, кто кому хочет. Но
боги осторожны. «Не люблю я ни мышей, ни лягушек, — говорит Афина, —
мыши грызут мои ткани и вводят в расходы на починку, а лягушки кваканьем мешают
мне спать;
Да и зачем вообще помогать нам мышам, иль лягушкам?
Острой стрелою, поди, и бессмертного могут поранить!
Бой у них ожесточенный, пощады и богу не будет;
Лучше, пожалуй, нам издали распрей чужой наслаждаться».
А на берегу болота уже начинается битва и уже гибнут (в безукоризненно гомеровских
выражениях) первые герои:
Первым Квакун Сластолиза (тот в передних рядах подвизался)
Метким копьем поражает в самую печень по чреву:
С грохотом страшным он пал, и доспехи на нем зазвенели.
Этому вслед Норолаз поражает копьем Грязевого
Прямо в могучую грудь: отлетела от мертвого тела
Живо душа, и упавшего черная смерть осеняет...
Соне Болотному смерть причинил Блюдолиз безупречный,
Дротик свой бросив, — и тьма ему взоры навеки покрыла.
Это увидел Чесночник и, за ноги труп расторопно
Крепкой рукою схвативши, в болото Болотного бросил.
Тут за убитого друга герой Крохоед заступился —
Ранил жестоко Чесночника в печень, под самое чрево:
Тело простерлось бессильно, душа же в Аид отлетела...
Мыши одолевают. Особенно среди них отличается
... Славный герой Блюдоцап, знаменитого сын Хлебоскреба.
Сам Зевс, глядя на его подвиги, говорит, «головой сокрушенно качая»:
Боги! великое диво я вижу своими глазами —
Скоро, пожалуй, побьет и меня самого сей разбойник...
Зевс бросает с небес молнию — мыши и лягушки содрогаются, но не перестают воевать.
Приходится применить другое средство:
Вдруг появились создания странные: кривоклешневы,
В латы закованы, винтообразны, с походкой кривою,
Рот — словно ножницы, кожа — как кости, а плечи лоснятся,
Станом искривлены, спины горбаты, глядят из-под груди,
Рук у них нет, зато восьмеро ног, и к тому ж двухголовы.
Раками их называют... И тотчас они начинают
Мышьи хвосты отгрызать, а с хвостами и ноги и руки.
Струсили жалкие мыши и, копья назад повернувши, —
В бегство пустились постыдное... Солнце меж тем закатилось,
И однодневной войне волей Зевса конец наступает.
...А еще о петухах и кошках
Двести лет назад вы прочли бы в учебниках, что «Войну мышей и лягушек» написал,
конечно, сам Гомер. Сто лет назад вы прочли бы, что ее сочинили на два-три века
позже, во время греко-персидских войн (сухопутные персы, земноводные греки —
чем не повод для пародии?). Теперь вы прочтете, что она сочинена еще двумя
веками позже, в александрийскую эпоху, когда люди уже научились думать и писать
не по-гомеровски и посмеиваться над гомеровской манерой стало нетрудно. А
впервые усомнились ученые в авторстве Гомера вот почему. В «Войне мышей и
лягушек» богиня Афина жалуется, что кваканье лягушек не дает ей спать до
петушьего пения. А петухи и куры появились в Греции только через двести лет
после Гомера: когда Гомер описывает богатые дома и дворы, там еще нет кур, а
есть только гуси. Разведение кур пришло из Азии, и курица еще долго называлась «персидской
птицей». А домашние кошки, приученные ловить мышей, появились в Европе совсем
поздно, уже в римскую эпоху. Кошки, о которых упоминается в «Войне мышей и
лягушек», — только дикие (лесные или камышовые) и очень хищные. |
