Садыкова А.Г.
Трудности феноменологической теории познания
Одна из значительных трудностей феноменологической теории познания = проблема конституирования мира в сознании. При этом процесс конституирования проистекает не из собственной «силы» или потенции трансцендентальной субъективности (субъективность не сводима к субъективной стороне практической деятельности, но присутствует в ней в качестве идеального момента; хотя субъективность и идеальна, она не исчерпывается сферой сознания и может быть представлена в нём в форме знания, оставаясь обязательным условием самого этого представления), а из того, что находится за её пределами.
Понятно, что самой субъективности ещё недостаточно для того, чтобы можно было конституировать космос. Поэтому силу конституирования Э.Гуссерль и выносит за границы самой субъективности, трактуя её в качестве некой «милости». Сама же «субъективность» постоянно пребывает в опасности, что её лишат этой «милости», в результате чего не только мир растворится в хаотичном потоке ощущений, но и сама она окончательно разрушится. Исходя из этого, Э. Гуссерль и называет «чудом» саму данность конституирования мира в сознании1.
Чудо, строго говоря, характеризует противоречие между стремлением субъекта овладеть силами своего духовного мира и стремлением этого же мира выйти за пределы субъекта, «встать» над ним и диктовать ему свои законы. Поэтому далеко не случайно в «Фактах сознания» И.Г. Фихте попытался развить ту мысль, что знание есть вовсе не принадлежность того, кто знает. Наоборот, знание владеет, или обладает, человеком. Другими словами, знание (последнее – это способ существования сознания) есть как бы данность или нечто такое, что реальнее всякой реальности. В таком случае и фантомы сознания (различные призраки, видéния и т.п.) будут выступать в качестве реальности для индивида, если этот последний уже заранее имеет ту или иную установку (причём не обязательно выраженную в чётких понятиях).
Э. Гуссерль, разумеется, понимает под чудом сверхъестественное чудо, хотя и трансцендентально толкуемое, а именно как ту чистую субъективность, в которой конституируется интерсубъективность, т.е. «мы-все»2.
Чудо человеческой субъективности действительно есть чудо из чудес. Однако проблема конституирования несколько преодолевается, если при её решении исходить из реального, или естественного, чуда, под которым можно понимать событие, пропущенное сквозь призму человеческой субъективности. Ведь далеко не случайно то или иное событие одним человеком может восприниматься как чудо, а другим – нет. И всё же проблема здесь окончательно не снимается, поскольку приходится учитывать и объективный момент. Необусловленность, произвольность, спонтанность в последнее время всё чаще и чаще вторгаются в нашу жизнь. Но из этого вовсе не следует, что предмет науки должны составлять только массовые, воспроизводимые и повторяющиеся явления, а не единичность3.
Положительная (можно сказать, – фундаментальная) наука не должна исключать из своей сферы единичное. Наука (в том числе и феноменологическая теория познания) нуждается лишь в методологически обоснованных, а значит реальных результатах. Конечно, выдвигать отдельные сенсационные положения (например, вроде того, что «мир предопределён к тому, чтобы чудо происходило в нём» и т.д.) не составляет большого труда, но для науки в этом нет никакой пользы. Не менее вредоносными являются различные, так называемые, «крылатые суждения» (например, «материя и дух суть одно»; «чудо – не феномен, а явленная сущность»; «Вселенная как целое не есть объект науки»; «природа открывается не концепциям, а человеку» и т.д.). Такого рода суждения некоторые авторы бросают на стол словно главный козырь, а между тем они только по видимости высказывают какое-то знание и под видом истины стараются сбыть заблуждение.
Об этом необходимо помнить всегда, особенно когда речь идёт о таких вещах, как чудо, тайна, смысл и т.д. Часто вместо того, чтобы говорить о положении субъекта в культурном процессе, о его месте и роли в истории, связи прошлого и настоящего, авторы пытаются рассуждать о дальнейшем смыслообразовании мира, которое якобы стало возможным только после рождения Христа.
Литература