В целом положительно оценивая учение Канта о пространстве и времени, Фихте, тем не менее, считал его недостаточно последовательным. «Кант, – пишет Фихте, – нуждается в идеальных объектах для того, чтобы заполнить время и пространство, мы же нуждаемся во времени и пространстве, чтобы поместить идеальные объекты, поэтому наш идеализм… идёт несколько дальше его идеализма» (Фихте И.Г. Избр. соч. Т. 1. – С. 163).
Вывести время, по Фихте, всё равно, что доказать необходимость предположения о таких формах организации мышления, которые не присущи индивидуальному «Я», а являются достоянием трансцендентального или «всеобщего Я». Индивидуальное мышление упорядочено во времени (одно представление сменяет другое) и этот порядок – функция определённой способности сознания, обуславливающей протяжённость переживаемых субъектом состояний сознания и связи их друг с другом. Понятие времени, таким образом, должно быть выведено из понятия различия, под которым Фихте подразумевает различные состояния сознания.
В своей дедукции времени Фихте опирается на силу воображения «Сила воображения, – пишет он, – есть способность, парящая между определённым и неопределённым, между конечным и бесконечным; и потому-то через её посредство А+В определяется одновременно и определённым А и неопределённым В… это парение силы воображения между двумя несоединимостями, это борение её с самой собой и есть то, что, как-то выяснится в будущем, растягивает состояние А в нём самом в некоторый момент времени» (Там же. – С. 192). Далее Фихте продолжает: «Мы получаем некоторый ряд точек, как точек синтетического соединения действительностей Я и не-Я в созерцании; причём каждая из них является зависимой от некоторой определённой другой, которая со своей стороны от неё уже не зависит, и каждая из них имеет такую определённую другую точку, которая от неё зависит без того, чтобы она сама зависела от неё; словом, мы получаем некоторый временной ряд» (Там же. – С. 395).
Понятно, что здесь хотя и не может быть речи о действительной дедукции времени, всё же сама попытка выведения порядка во времени из каких-то более глубоких оснований заслуживает внимания. Фихте отходит, с одной стороны, от понимания времени как чего-то самодовлеющего, и в этом смысле является противником идеализаций различных концепций времени, что, бесспорно, является позитивным, а с другой – утверждая самодовлеющий характер духовной субстанции, он закрывает дорогу для исследования действительного времени.
Некоторые авторы считают, что Фихте был первым, кто явно сформулировал идею о необратимости и определённой направленности времени (См.: Молчанов Ю.Б. Четыре концепции времени в философии и физике. – М.: Наука, 1977. – С. 77). Разумеется, такое отношение к фихтевскому пониманию времени носит явно преувеличенный характер. Истинным здесь является другое: представления о пространстве и времени, согласно Фихте, возникают в логически-историческом генезисе. Но речь не идёт о реальном пространстве и реальном времени. Время и пространство, по Фихте, это определённые этапы движения к Абсолютному «Я». И в этом смысле время действительно носит необратимый характер, ибо оно стремится только к чистому духу, к абсолютно «чертящей линии». Ему очень важно показать не действительное время, но именно то, что в этом времени является от чистого духа, т.е. духовную «способность воспоминания».
«Вспоминающая сила, – пишет Фихте, – не только «совершенно свободная сила, подчинённая воле и понятию», но и то, что «есть непосредственная причинность воображения (подч. мной. – А.Л.), которая идёт навстречу вниманию всё равно, было ли пережито это состояние, или нет, и тем сообщает воспоминанию его своеобразный характер» (Фихте И.Г. Факты сознания. – С. 34). Способность воспоминания является, по Фихте, свойством трансцендентальной субъективности, свойством «Х» или «непосредственного сознания». Последнее он связывает с искусством проведения прямых линий.
«Образ непосредственного действия есть прямая линия» (Там же. – С. 45). Определёнными физическими аналогами непосредственных действий, совершающихся по линии, являются – удар, нажатие, сдвиг (Там же). В том же случае, когда мы наблюдаем факт сопротивления, то «действие отклоняется по другой линии и образуется угол» (Там же). Таким образом, прямая линия, по Фихте, «есть выражение самого свободного построения» (Там же). Кривая же линия, напротив, «есть противоположность свободе, есть её ограничение, поэтому и общему пространству мы необходимо придаём форму шара» (Там же).
Такое чисто спекулятивное объяснение природы пространства ни на шаг не продвигает нас к его реальному пониманию. Положение усугубляется тем, что Фихте отказывает пространству в свободе, исключая геометрию объективного мира из истории развития самосознания. Но и временем Фихте интересуется в той мере, в какой оно соответствует своему «носителю», Абсолютному «Я».