|
Александр Яковлевич Яшин 1913 – 1968
Рычаги — Рассказ (1956)
Вечером в правлении колхоза сидело четверо: бородатый животновод Ципышев,
кладовщик Щукин, бригадир полеводческой бригады Иван Коноплев и председатель
колхоза Петр Кузьмич Кудрявцев. Ждали начала партсобрания, да запаздывала
учительница Акулина Семеновна, пятый член парторганизации. В ожидании беседовали.
«Вот сказали — планируйте снизу, пусть колхоз сам решает, что сеять, — высказал
наболевшее председатель. — А в районе нам наш план не утверждают: районный-то
план спускают сверху. Был я на днях в районе, у самого (так Петр Кузьмич называл
первого секретаря райкома). Что ж, говорю, вы с нами делаете? А он говорит:
«Надо план перевыполнять, активно внедрять новое. Вы, говорит, теперь наши
рычаги в деревне». «Он здесь долго не усидит, — сказал Ципышев. — Людей не
слушает, все сам решает. Люди для него — только рычаги. Без строгости не может.
На собрании как оглядит всех, как буркнет — душа в пятки уходит». «Нас не
только учить, нас и слушать надо, — добавил Коноплев. — А то все сверху да
сверху. Планы сверху, урожайность сверху. Не выполнишь, значит, вожжи распустил.
А разве мы не за одно дело болеем, разве у нас интересы разные?» Взяв обеими
руками горшок с окурками, Коноплев пошел к порогу и вывалил окурки в угол.
И вдруг из-за широкой русской печи раздался повелительный старушечий окрик:
«Куда сыплешь, дохлой? Не тебе подметать. Пол только вымыла, опять запаскудили
весь».
От неожиданности мужики вздрогнули и переглянулись. Оказывается, в избе все
время присутствовал еще один человек. Разговор оборвался. Долго молчали, курили...
Один Щукин не выдержал и наконец громко захохотал: «Ох и напугала же нас проклятая
баба!»
Петр Кузьмич и Коноплев переглянулись и тоже засмеялись. «Вдруг из-за печки
как рявкнет. Ну, думаю, сам приехал, застукал нас...»
Смех разрядил напряженность и вернул людям их нормальное самочувствие.
«И чего мы боимся, мужики? — раздумчиво и немного грустно произнес вдруг
Петр Кузьмич. — Ведь самих себя боимся!»
Наконец пришла учительница. Надо было открывать партсобрание. Но что произошло
с Ципышевым? Голос его приобрел твердость и властность, глаза посуровели.
Тем же сухим, строгим голосом, каким говорил перед началом собраний секретарь
райкома, он произнес те же слова: «Начнем, товарищи! Все в сборе?»
А их и было всего-навсего пятеро. Лица у всех стали сосредоточенными, напряженными
и скучными. Собрание началось. И началось то самое, о чем так откровенно только
что говорили они между собой, понося казенщину и бюрократизм.
«Товарищи! — сказал председатель. — Райком и райисполком не утвердили нашего
производственного плана. Это не к лицу нам. Мы не провели разъяснительной
работы с массой и не убедили ее».
Суть доклада сводилась к тому, что план севооборота колхоза следует исправить
согласно указаниям райкома и райисполкома. Расхождений во мнениях не обнаружилось,
в резолюции решили написать так: «В обстановке высокого трудового подъема
по всему колхозу развертывается...»
Неожиданно заговорил радиоприемник: передавались материалы о подготовке к
XX съезду. Вся надежда у мужиков была теперь на съезд:
на нем определят, как жить.
И когда по дороге домой у Кудрявцева и Коноплева возобновился разговор —
тот самый, который шел до собрания, — это снова были сердечные, прямые люди.
Люди, а не рычаги.
И. Н. Слюсарева
Источник: Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Сюжеты и характеры.
Русская литература XX века: Энциклопедическое издание. – М.: «Олимп»;
ООО «Издательство ACT», 1997. – 896 с. |
