|
Александр
Иванович Куприн 1870—1938
Штабс-капитан
Рыбников — Рассказ (1905)
Щавинский, сотрудник большой
петербургской газеты, познакомился с Рыбниковым в компании известных петербургских
репортеров. Убогий и жалкий штабс-капитан ораторствовал, громя бездарное командование
и превознося — с некоторой аффектацией — русского солдата. Понаблюдав за ним,
Щавинский заметил некоторую двойственность в его облике. На первый взгляд
у него было обыкновенное лицо с курносым носиком, в профиль оно выглядело
насмешливым и умным, а в фас — даже высокомерным. В это время проснулся пьяный
поэт Петрухин, уставился мутным взглядом на офицера: «А, японская морда, ты
еще здесь?»
«Японец. Вот на кого он похож»,
— подумал Щавинский. Эта мысль окрепла, когда Рыбников попытался продемонстрировать
раненую ногу: нижнее белье армейского пехотного офицера было изготовлено из
прекрасного шелка.
Щавинский нагнулся к штабс-капитану
и сказал, что он никакой не Рыбников, а японский военный агент в России. Но
тот никак не отреагировал. Журналист даже засомневался: ведь среди уральских
и оренбургских казаков много именно таких монгольских, с желтизной, лиц. Но
нет, раскосое, скуластое лицо, постоянные поклоны и потирание рук — все это
не случайно. И уже вслух: «Никто в мире не узнает о нашем разговоре, но вы
— японец. Вы в безопасности, я не донесу, я восхищен вашим самообладанием».
И Щавинский пропел восторженный дифирамб японскому презрению к смерти. Но
комплимент не был принят: русский солдатик ничем не хуже. Журналист тогда
попробовал задеть его патриотические чувства: японец все-таки азиат, полуобезьяна...
«Верно!» — прокричал на это Рыбников.
Под утро решили продолжить
кутеж у «девочек». Клотильда увела Рыбникова на второй этаж. Через час она
присоединилась к компании, неизменно образовывающейся вокруг загадочного их
клиента Леньки, связанного, судя по всему, с полицией, и рассказала о странном
своем госте, которого прибывшие с ним называли то генералом Ояма, то майором
Фукушима. Они были пьяны и шутили, но Клотильде показалось, что штабс-капитан
напоминает ей микадо. Кроме того, ее обычные клиенты безобразно грубы. Ласки
же этого немолодого офицера отличались вкрадчивой осторожностью и одновременно
окружали атмосферой напряженной, почти звериной страсти, хотя было видно,
что он безумно устал. Отдыхая, он погрузился в состояние, похожее на бред,
и странные слова побежали с его губ. Среди них она разобрала единственно ей
знакомое: банзай!
Через минуту Ленька был на
крыльце и тревожными свистками сзывал городовых.
Когда в начале коридора послышались
тяжелые шаги многих ног, Рыбников проснулся и, подбежав к двери, повернул
ключ, а затем мягким движением вскочил на подоконник и распахнул окно. Женщина
с криком ухватила его за руку. Он вырвался и неловко прыгнул вниз. В то же
мгновение дверь рухнула под ударами и Ленька с разбегу прыгнул вслед за ним.
Рыбников лежал неподвижно и не сопротивлялся, когда преследователь навалился
на него. Он только прошептал: «Не давите, я сломал себе ногу».
И. Г. Животовский
Источник: Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Сюжеты и характеры.
Русская литература XX века: Энциклопедическое издание. – М.: «Олимп»;
ООО «Издательство ACT», 1997. – 896 с. |
