|
АВСТРИЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Леопольд фон Захер-Мазох (Leopold von Sacher-Masoch) 1836 – 1895
Венера в мехах (Venus im Pelz) — Роман
(1869)
Венера простужена. Разглагольствуя о холодности Европы
и европейцев, она беспрестанно чихает и кутает мраморные плечи в темные собольи
меха. «Чем грубее женщина будет обращаться с мужчиной, тем больше будет она
им любима и боготворима». Приятная собеседница! Однако надо просыпаться —
Северин уже ждет к чаю.
«Странный сон!» — говорит Северин. Странный Северин!
Тридцатилетний педант, живущий по часам, термометру, барометру, Гиппократу,
Канту... но иногда вдруг настигаемый бешеными приступами страстности. Странный
дом: скелеты, чучела, гипсы, картины, на картине — она: Венера в мехах. Вместо
объяснений Северин достает рукопись, и во все время, пока мы читаем «Исповедь
сверхчувственного», сидит к нам спиной у камина, грезя...
Перед нами — слегка подправленный дневник, начатый
на карпатском курорте скуки ради. Гоголь, головная боль, амуры... — ах, друг
Северин! Ты во всем дилетант! Курорт почти безлюден. Заслуживают внимания
только молодая вдова с верхнего этажа и статуя Венеры в саду. Лунная ночь,
вдова в саду, это она, Венера! Нет, ее зовут Ванда фон Дунаева. Ванда дает
своей каменной предшественнице поносить свой меховой плащ и предлагает изумленному
Северину стать ее рабом, шутом, ее игрушкой. Северин готов на все! Они проводят
вместе дни напролет. Он живо рассказывает ей о своем детстве, о троюродной
тетке в меховой кацавейке, однажды высекшей его — о, какое наслаждение! —
розгами; он читает ей лекции о художниках, писавших женщин в мехах, о легендарных
мазохистах, о великих сладострастницах. Ванда заметно возбуждена...
Несколько дней спустя Ванда предстает перед потрясенным
Севе-рином в горностаевой кацавейке с хлыстом в руках. Удар. Сострадание.
«Бей меня без всякой жалости!» Град ударов. «Прочь с глаз моих, раб!»
Мучительные дни — высокомерная холодность Ванды,
редкие ласки, долгие разлуки: добровольный раб должен являться к госпоже только
по звонку. Северин — слишком благородное имя для слуги. Теперь он — Григорий.
«Мы едем в Италию, Григорий». Госпожа едет первым классом; укутав ей ноги
меховым одеялом, слуга удаляется в свой, третий.
Флоренция, роскошный замок, расписной — Самсон
и Далила — потолок, соболий плащ, документ — договор (любознательный читатель
найдет в приложениях к роману аналогичный «Договор между г-жой Фанни фон Пистор
и Леопольдом фон Захер-Мазохом» ). «Госпожа Дунаева вправе мучить его по первой
своей прихоти или даже убить его, если ей это вздумается». Северин скрепляет
этот необычный договор и пишет под диктовку Ванды записку о своем добровольном
уходе из жизни. Теперь его судьба — в ее прелестных пухленьких ручках. Далила
в меховом плаще склоняется над влюбленным Самсоном. За свою преданность Северин
вознагражден кровавой поркой и месяцем изгнания. Усталый раб садовничает,
прекрасная госпожа делает визиты...
Через месяц слуга Григорий наконец приступает
к своим обязанностям: прислуживает гостям за обедом, получая оплеухи за неловкость,
разносит письма госпожи мужчинам, читает ей вслух «Манон Леско», по ее приказу
осыпает ее лицо и грудь поцелуями и — «Ты можешь быть всем, чем я захочу,
— вещью, животным!..» — влачит плуг по маисовому полю, понукаемый Вандиными
горничными-негритянками. Госпожа наблюдает за этим зрелищем издали.
Новая жертва «Львовской Венеры» (Ванда — землячка
Захер-Мазоха) — немец-художник. Он пишет ее в мехах на голое тело, попирающей
ногой лежащего раба. Он называет свою картину «Венера в мехах», как это кому-то
ни покажется странным.
...Прогулка в парке. Ванда (фиолетовый бархат,
горностаевая опушка) правит лошадьми сама, сидя на козлах. Навстречу на стройном
горячем вороном — Аполлон в меховой куртке. Их взгляды встречаются...
Григорий получает нетерпеливый приказ: узнать
о всаднике все! Слуга докладывает Ванде-Венере: Аполлон — грек, его зовут
Алексей Пападополис, он храбр и жесток, молод и свободен. Ванда теряет сон.
Раб пытается бежать, раб хочет лишить себя жизни,
раб кидается к реке... Пошлый дилетант! К тому же его жизнь ему не принадлежит.
Насквозь промокший, Северин-Григорий ходит вокруг дома госпожи, он видит их
вместе — богиню и бога: Аполлон взмахивает хлыстом и, разгневанный, уходит.
Венера дрожит: «Я люблю его так, как никогда никого не любила. Я могу заставить
тебя быть его рабом».
Раб взбешен. Немало лести и ласк расточает Ванда,
чтобы — «Мы уезжаем сегодня ночью» — успокоить его и — «Ты совсем холоден,
я чуточку похлещу тебя» — связать ему руки.
И в то же мгновенье полог ее кровати раздвинулся,
и показалась черная курчавая голова красавца грека.
Аполлон сдирал с Марсия кожу. Венера смеялась,
складывая меха в чемодан и облачаясь в дорожную шубу. После первых ударов
раб испытал постыдное наслажденье. Потом, когда кровь залила спину, наслажденье
отступило перед стыдом и гневом. Стук дверцы экипажа, стук копыт, стук колес.
Все кончено.
А потом?.. Потом — два года мирных трудов в отцовском поместье
и письмо Ванды: «Я любила вас <...> Но вы сами задушили это чувство
своей фантастической преданностью <…> Я нашла того сильного мужчину,
которого искала... Он пал на дуэли <...> Я живу в Париже жизнью Аспазии...
Примите на память обо мне подарок <,..> Венера в мехах».
Вместе с письмом посыльный принес небольшой ящик.
С улыбкой — «Лечение было жестоко, но я выздоровел» — Северин извлек из него
картину бедного немца.
В. А. Павлова
Источник:
Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Сюжеты и характеры.
Зарубежная литература XIX века.: Энциклопедическое издание. / Ред. и сост.
В.И.Новиков – М.: «Олимп»; ООО «Издательство ACT» , 1996. – 848 с.
|
